Варвара Асенкова - [4]

Позднее она подружилась со своим учителем и наставником Шаховским, нередко бывала у него в доме, как и многие любимые его ученики. Там она встречала Пушкина, слышала его чтение «Руслана и Людмилы».

«Читал он и другие отрывки и отдельные лирические пьесы, большей частью на память, почти всегда за ужином, — писала Александра Егоровна в своих воспоминаниях. — Он всегда был весел: острил и хохотал вместе с нами, когда мы смеялись над его длинными ногтями, нередко разрезывал кушанья и подчивал нас… Бывал и Грибоедов, написавший тогда уже свою неподражаемую комедию. Он жил на одной лестнице с князем и потому бывал у него чаще других. Бывал Крылов. Мне он отдавал преимущество, потому что я играла во всех его комедиях».

Вскоре она стала гражданской женой офицера Николая Ивановича Кашкарова. В 1817 году у нее родилась дочь Варя. А через три года Кашкарова предали суду.

Произошло вот что.

Подполковник Кашкаров командовал первой ротой Семеновского полка, одного из лучших тогдашних полков, где офицерами служили передовые, грамотные, интеллигентные люди. В Семеновском полку существовали мягкие правила обращения с солдатами, всячески избегалось оскорбление их человеческого достоинства.

И вот в такой-то полк 11 апреля 1820 года назначается новый командир — полковник Шварц, человек совершенно необразованный, неграмотный, темный. У него было одно важное «достоинство»: ему протежировал Аракчеев. Князь Мещерский рассказывал в одном из писем: «Шварц приказывал одному плевать другому в лицо; одной шеренге другую бить по щекам; сам щупал за губы и под носом тех, у которых усы за неимением натуральных не регулярно нарисованы были. Издевался над старыми служивыми, рвал им усы и бакенбарды, плевал в лицо».

Вскоре в полку вспыхнуло восстание. Солдаты первой роты, которой командовал Кашкаров, обратились к своему командиру с жалобой на полковника Шварца. Кашкаров внимательно выслушал солдат. Позднее фельдфебель подал ему список зачинщиков бунта. Но Кашкаров скрыл от начальства этот список. Оба эти поступка и легли после подавления восстания в основу обвинительного заключения.

На суде, происходившем в Витебске, подполковник Кашкаров был признан виновным как в непредставлении записки фельдфебеля, так и в том, что, «имея полное право не только употребить в случае упрямства и возмущения всякое наказание и даже умертвить на месте, позволил себе слушать жалобу, скопом принесенную на полкового командира..»

Кашкаров был приговорен к «лишению чести, имения и живота», то есть к смертной казни. Длительное время он просидел, однако же, в заточении, в витебской тюрьме, пока по велению Александра I расследовались связи его с членами тайного общества, каковых в Семеновском полку оказалось немало. Затем приговор был смягчен, и Кашкарова сослали на Кавказ. Все эти события в известной мере привели к тому, что Кашкаров в семью не вернулся.

Варенька осталась «незаконнорожденной».

Через некоторое время Александра Егоровна вступила в новый гражданский брак — с отставным лейб-гвардии уланского полка штабс-ротмистром Павлом Николаевичем Креницыным, служившим при конторе санкт-петербургских театров. В этом браке Александра Егоровна имела двоих детей. (Театровед Александр Михайлович Брянский, автор первой в театральной литературе книжки об Асенковой, ошибочно пишет, что все дети Александры Егоровны были рождены в якобы единственном браке с Кашкаровым; между тем имеются рукописные свидетельства о втором гражданском браке Александры Асенковой) Второй муж Александры Егоровны, приемный отец Вареньки Асенковой, служил содержателем зеленых театральных карет, в которых развозили тогда воспитанников Театрального училища.

Вопросы подруги, Нади Самойловой, относительно матери не тревожили Варю: мать еще оставалась известной актрисой и являлась законным членом того круга, в котором воспитывались сами девицы Самойловы. Александра Егоровна продолжала блистать в ролях молодых кокеток, «невинных», служанок и занимала в этом амплуа первое положение на столичной сцене. Другое дело — отец. Его Варя не помнила. Ей было только три года, когда он исчез из дому И лишь глухие рассказы матери давали какое-то представление о разыгравшейся драме. Впрочем, отец рисовался в этих рассказах и тем более в ее собственном воображении человеком в высшей степени благородным и честным. А какие другие достоинства стоят выше этих?

В 1828 году Александра Егоровна отвела старшую дочь, — Варе исполнилось к этому времени одиннадцать лет, — в Театральное училище. Красота Вари, ее тонкая и нервная натура обещали, как казалось матери, сделать из нее актрису.

Варя провела в училище неполных два года. И вот однажды Александру Егоровну пригласил к себе князь С. С. Гагарин, директор императорских театров. Усадив ее в кресло, сказал:

— Дочь ваша вполне бездарная и не годится к сцене. Вероятно, вы не захотите, чтобы она была только выходной, не правда ли? Поэтому советую вам взять ее домой.

Александра Егоровна огорчилась. Но спорить с самим Сергеем Сергеевичем не решилась, его суждение считалось окончательным и обжалованию не подлежало.