Варшавское восстание и бои за Польшу, 1944–1945 гг. - [27]

Ну и вопрос о советско-польской границе. Как на это дело смотрит маршал Сталин? И затем, в конце уже, как бы мимоходом, Миколайчик сообщил маршалу Сталину, что 1 августа польская подпольная армия начала открытую борьбу против немцев в Варшаве. Так что он, премьер-министр законного польского правительства, хотел бы возможно скорее выехать в Варшаву и создать там правительство, которое опиралось бы на четыре партии, представленные в нынешнем польском правительстве в Лондоне, и на Польскую рабочую партию — то есть на коммунистов. Это был явный поклон в сторону Советского Союза.

И выразил уверенность в том, что после освобождения Польши в стране состоятся выборы на демократической основе, будет принята новая конституция, избран президент республики и будут одобрены новые границы Польши.

Вот то главное, что он хотел обсудить с маршалом Сталиным, произнес Миколайчик, с облегчение вздохнув. Ему удалось передать все то, о чем условились в Лондоне с представителями английского правительства.

Сталин слушал молча, не перебивая, он лишь изредка посматривал в сторону сидевших неподвижно за длинным столом, обтянутым зеленым сукном, членов польской делегации.

Видя, что Сталин ждет продолжения или явного окончания речи, Миколайчик торопливо добавил: это были главные вопросы, что же касается текущих дел, то он хотел бы обратиться к маршалу Сталину с просьбой дать указание о том, чтобы советские войска оказывали содействие внутренней польской армии, с тем чтобы она могла продолжать свою борьбу против немцев.

Миколайчик замолчал и в напряжении стал ожидать ответа Сталина. Так же молча и с напряжением замерли за столом члены польской делегации. Только присутствовавший на беседе Молотов, прекрасно ориентировавшийся в ситуации, сидел спокойно, ожидая ответа вождя.

Сталин заговорил, медленно и четко произнося короткие фразы, отчего они выглядели весьма весомо:

— Поставленные вами вопросы имеют большое политическое и практическое значение. Но в своих вопросах Вы обходите существование Польского комитета Национального Освобождения, с которым советское правительство заключило договор об администрации. Можно ли закрывать глаза на этот факт?

Подобной реакции на свою выспренную речь Миколайчик никак не ожидал. Поначалу он несколько растерялся, но быстро нашелся.

— Возможно, — чуть запинаясь произнес он, — имеет место недоразумение. Говоря о втором вопросе, я имел в виду договор между польским правительством и советским правительством… — И тут же добавил: — Но этот вопрос не актуален, так как договор об администрации уже заключен между Польским комитетом Национального Освобождения (ПКНО) и советским правительством. Но в связи с этим я хотел бы сказать, что, когда советские войска войдут в Варшаву, к ним явится заместитель премьера польского правительства и комендант подпольной армии, которые занимаются вопросами администрации в Польше. Я уверен, — на всякий случай добавил Миколайчик, — что этим лицам советские власти не причинят никакого вреда. И было бы хорошо, если бы четыре польские партии могли бы и теперь иметь влияние и работать в деле восстановления польской администрации…

Сталин внимательно выслушал слова Миколайчика. Видимо, произнесенное тем слово «недоразумение» пришлось по вкусу советскому лидеру, и он начал свой ответ именно с него.

— Что ж, — заметил Сталин, — во избежание недоразумения я хотел бы заявить, что советское правительство не имеет намерения определять, какое количество партий будет участвовать в польском правительстве. Это не дело советского правительства.

Конечно, советское правительство хотело бы, чтобы в польском правительстве были представлены демократические партии. Но этот вопрос должны решать сами поляки. Советское правительство не будет вмешиваться в это дело. Если интересно знать мнение советского правительства, то могу сказать, что оно было бы радо, если бы все демократические партии в Польше образовали блок. Советское правительство поддержало бы этот блок…

— Но в польском правительстве представлены четыре партии, — поторопился ответить Миколайчик, — и все эти партии демократические…

В 1939 году, во время пребывания деятелей этих партий во Франции, сейм был распущен, и было решено, что президент республики должен был подписать заявление о том, что он отказывается от своих прав. И я бы хотел, чтобы в правительстве, которое будет создано в Варшаве, участвовали эти четыре партии…

— Тогда нужно уговориться, — заметил Сталин, о чем будет идти речь. Если вы желаете говорить о той силе, которая народилась в Польше в виде Польского комитета Национального Освобождения, то нужно обсудить вопрос о взаимоотношениях польского правительства в Лондоне и ПКНО.

Миколайчик растерянно заявил, что он готов обсудить эти вопросы. Польский эмигрантский премьер явно не ожидал такого поворота беседы.

А Сталин продолжал:

— Черчилль писал мне, что Вы хотите приехать в Москву, и спрашивал, согласен ли я принять Вас. При этом Черчилль заявил, что он считает, что главная цель поездки Миколайчика в Москву состоит в объединении поляков, и выразил надежду что он, Сталин, поможет полякам в этом деле.