Варшава и женщина (Повесть о Дальней Любви) - [7]

Ибо совершенным воплощением любви является женщина. Как всякая девочка, Вы должны понимать всю важность прекрасной принцессы для истории человечества. Знаете ли Вы, что после завоевания крестоносцами Святой Земли там одна за другой народились прекрасные принцессы? Их было не менее десяти. Но не думаю, чтобы они были счастливы. Ведь их не любили…

Кроме одной. Ее имя – Мелисента. В других книгах оно пишется иначе – «Мелюзина». Но это не Ваша героиня, нет. Кто-то из дальних потомков. Она была графиней Триполитанской, младшей сестрой Триполитанского графа Раймона – того самого, у которого отвисшая нижняя губа. Эту Мелисенту полюбил, никогда ее не видав, по одним только добрым слухам о ней, один знатный человек, поэт. Его звали Джауфре Рюдель, князь Блаи. (Блая – это город недалеко от Бордо. Между прочим, там похоронены Роланд и Оливье, и меч Роланда Дюрандаль хранится там же; а вот его боевой рог Олифант – в Бордо).

Итак, Рюдель влюбился. Но только ли в далекую принцессу? Уверяю Вас – нет. Принцесса – это драгоценный камень; но существовала еще и оправа, не менее драгоценная и желанная. Оправой этой была Святая Земля с ее палящим солнцем, песком, с дорогими сердцу именами – Вифлеем, Еммаус… – ну и с женщинами, конечно. С таинственными женщинами, закутанными в черное покрывало, с синими браслетами на узких смуглых запястьях. (Кстати, Вам кто-нибудь рассказывал, что в бирюзу превратились кости людей, умерших от любви? Именно поэтому так много бирюзы в Святой Земле!)

Недавно я перечитывал стихи Рюделя и размышлял о человеке, который их написал. Он говорит о таинственных взорах «сарацинки» и «еврейки черноокой». Эти экзотические дамы, как ему представляется, непременно встретятся ему на пути к Далекой, которая, в свою очередь, является совершенным воплощением Любви, способным затмить всех и вся. И вот когда он увидит Далекую (пишет дальше Рюдель), то позабудет и сарацинку, и еврейку.

Заметьте: для того, чтобы позабыть, нужно, по крайней мере, иметь то самое, что необходимо позабыть. Следовательно, Рюдель твердо надеется на роман сперва с сарацинкой, а затем с еврейкой.

Честно говоря, я позавидовал ему. Ну вот что сказал бы, к примеру, мой друг, писатель Эугениуш Чума, если б я вдруг начал томиться по взору «еврейки черноокой»? Я скажу Вам, что бы он сказал. Он бы сказал, что я спятил. Во-первых, в Варшаве полным-полно евреек на любой вкус. Одни еврейки похожи на Рахиль, другие на Лию – читайте Библию, там все уже давно написано. Во-вторых, я и сам еврей. Хотя теперь я выкрест (никто не называет меня «католиком», даже я сам). Ну вот как бы это все выглядело?

Я купил Вашу книгу о Мелюзине. Я, конечно, уже прочел ее. Но прежде книги я прочел иное: Ваше лицо на фотографии. Это лицо я читал и перечитывал десятки раз, прежде чем решиться написать Вам письмо. Вы – истинная Далекая Принцесса. Минуя всех евреек и сарацинок. Рюдель писал стихотворные признания своей графинюшке и отправлял их за море, в Триполи. К сожалению, я – юморист. Пишу короткие смешные рассказы про варшавских обывателей, которые читают их в вечерних выпусках газеты и потешаются сами над собой. Поэтому и письмо получилось какое-то нечеловеческое.

Я люблю Вас, Доротея.

Ваш Юлиан

2.

Дорогая Доротея!

Верите ли Вы в чудеса? Я часто думаю о Вас и о чуде. Разумеется, у меня нет ни тени сомнения в том, что в большие, настоящие чудеса нашего Господа Бога Вы безусловно верите. В чудо жизни, чудо любви. Но я спрашиваю и о других, о мелких чудесиках, о всяких там выходцах с того света и прочем бесовском мельтешении, которое иногда бывает так забавно. Случалось ли Вам ставить пальцы «рожками», сыпать соль через плечо и плеваться? Я пытался представить себе Ваши пальцы, когда Вы пугаете ими черта. Есть ли у Вас пятнышко от чернил на сгибе среднего пальца? У всех прилежных девочек есть такое. Вчера я нарочно болтался возле гимназии и разглядывал учениц старших классов, пока на меня не начал свирепо глазеть тамошний дворник.

Есть у меня один сосед, холостяк, из тех, что вечно заходят одолжить соли или денег на выпивку, когда не хватает. Зовут его Збых. Мы не слишком дружим. Он слесарь и не читает вечернюю газету. Зато любит футбол.

Вчера как раз приходил ко мне этот Збых с двумя бутылками русской водки. Огляделся по сторонам (а глаза у него водянистые, немного выпученные, с красненькими прожилками) и прошептал: «Мне с тобой непременно надо выпить водки». Это прозвучало так таинственно, что я не нашел в себе силы отказаться. Конечно, Вы можете сказать: что тут такого таинственного, если слесарь Збых желает выпить водки со своим соседом? В принципе, ничего. Однако вид у Збыха был тревожный и вместе с тем задумчивый, и это-то меня и удивило.

Мы нарезали кровяной колбасы, хлеба, развели водой прошлогоднее варенье (Збых считает, что пить водку без «компота» негигиенично, а я уважаю чужие убеждения) – и приступили.

Первые две стопки Збых употребил молча. Затем его глаза вдруг наполнились ужасом, он отодвинул от себя стопку и без всяких предисловий произнес: «Вчера я видел покойного короля Яна Собеского».