Варианты стихотворений - [14]
между Пора покончить с шуткой глупой,
ст. 4 и 5 Пора мне вырваться из пут:
монолога Честней совсем не жить, чем тупо
Сильвио: И подло жить, как все живут.
«Теперь мы,
скорбь…»
между ст. Зачем же медлю я? Не ты ли,
16 и 17 того же Надежда, вновь зажглась? Умри,
монолога Умри навеки: до зари
Я буду горсть холодной пыли.
И я ведь знаю: чуть отдам
Всю душу — страсти и желаньям,
Как разрушать начну их сам
Неумолимым отрицаньем.
И снова веру мысль убьет,
Исчезнет воли напряженье,
И мне всю душу обольет
Смертельным холодом сомненье.
Нет, жить нельзя; так дикий конь
Из-под узды на волю рвется,
И весь он трепет, весь огонь,
Как будто вихрем унесется —
Но всадник опытный вонзит
Ему в бока стальные шпоры,
И никнет грива, меркнут взоры,
И кнут он терпит, и дрожит…
между ст. 20 и 21 того же монолога
Жду от них я чего-то, мучительно жду,
И зовут меня волны: «Приди к нам, приди,
Та же скорбь, как твоя, в нашей вольной груди»[50]
Сильвио
Вм. второй
части Лишь шаг — и смерть…[51]
картины
после последнего
(21) ст. того
же монолога
u перед
последним
монологом
Сильвио
(«Солнце над
морем…» и т. д.)
(За сценой — шум, доносятся голоса).
Голос Женщины
Король, отец родной, помилуй, защити!
Голос Пажа
Напрасны все твои мольбы и крики
Я не пущу тебя.
Голос женщины
Пусти,
Иль силой я ворвусь.
(Вбегает женщина бледная в разорванной одежде, за нею паж с факелом).
Паж
Король, прости.
Я удержать не мог…
Женщина
Пощады, царь великий,
Пощады мне!
Сильвио
Кто ты?
Женщина
Я — мать.
Сильвио
Чего ты хочешь?
Женщина
Царь, нет больше силы
ждать,
Пощады! Я весь день у твоего порога
Свидания с тобой молила ради Бога.
Солдаты пьяные смеялись надо мной
И вдовьи жалкие седины оскорбляли,
И надругались, и прогнали.
Тогда прокралась я, как вор, во тьме ночной,
О, я на все теперь готова:
Казни, убей меня, позволь лишь молвить слово!..
Сильвио
Кто право дал тебе нарушить мой покой?
Женщина
Обида, царь!
Сильвио
(презрительно)
Но есть у вас суды, законы
……………………………..
Женщина
…………….Сурово требует уплаты.
Он вправе повелеть, чтоб выгнали солдаты
На улицу с детьми несчастную вдову.
И негде преклонить мне скорбную главу.
Ведь судьям дела нет до наших слез и муки;
Меня, сирот моих, мой труд,
Последний нищенский приют
Ростовщику безжалостному в руки
Не ваши ли законы отдают.
О, защити меня, я требую иного —
Закона жалости, великого, святого…
Ужель замрет у ног твоих мой стон?
Сильвио
Уйди. Напрасно все. Ненарушим закон.
Женщина
Неправда, Сильвио, не верю я обману…
Тебе ведь жаль меня… Я вижу, как в очах
Сияет доброта… Я вся в твоих руках,
Попробуй, оттолкни… но я живой не встану,
Пока не вымолю пощады…
Сильвио
Что со мной?
Не властен победить я в сердце тайный трепет…
С какою жадностью я вслушиваюсь в лепет
Мольбы невинной и простой…
Женщина
О, сжалься, сжалься!
Сильвио
Как? Сквозь муки и усталость
Из сердца жгучею волной
Еще готова хлынуть жалость…
Нет, нет! Оставь меня!
Женщина
Я не уйду…
Пощады!
Сильвио
Эй, солдаты!..
Женщина
Нет, несчастной
Ты не гони — к твоим ногам я припаду
С такою верою, что будешь ты напрасно
Бороться!.. Жалостью душа твоя полна,
Ты добр, ты понял все, я победить должна.
Сильвио
Солдаты!..
Женщина
Сильвио, мой милый…
Сильвио
Горе, горе!..
Без слов, лишь искрою в немом, глубоком взоре
Я побежден, и вот стою пред ней без сил,
И, против воли и сознанья,
Порыв слепого состраданья
Меня, как буря, охватил,
Мутится разум, нет спасенья,
И я не в силах удержать
Непобедимого волненья…
На эти слезы и моленья
Слезами должен отвечать.
Уйди, — иль снова жизнь начнется…
Оставь, не мучь меня, в груди
На части сердце разорвется…
Уйди, молю тебя, уйди!
Женщина
Я победила, ты согласен…
Ты пожалел меня… смотри —
От благодарности я плачу; как прекрасен
Ты в светлой милости, мой царь; но повтори,
Что ты простил меня, что снизошел ты к мукам,
Чтоб мне насытить слух прощенья сладким звуком.
Сильвио
Увы! Противиться нет сил твоим мольбам,
Ты победила… чем — пока не знаю сам…
Пусть так, исполню все, о чем меня ты просишь…
Но разве будешь ты счастливее, скажи?
Как можете вы жить в позоре, рабстве, лжи?
Зачем ты столько мук и горя переносишь,
Не легче ль умереть? Смотри: я царь, венец
Сияет на челе, и пышен мой дворец,
Я молод и силен, над миром величаво
Царю могуществом и славой.
А между тем в груди не знаю чем убить
Безумную тоску, и жизнь такая пытка,
Что тороплюсь скорей мой кубок я разбить
И оторвать уста от горького напитка.[52]
Женщина
Господь велел…
Сильвио
Молчи, я докажу, что разум
С усталых плеч стряхнуть велит
Все бремя горя и обид,
И с глупой шуткой кончить разом:
Убить себя…
Женщина
Мой царь…
Сильвио
Нет, нет, я докажу,
Что гадко, подло жить, я все тебе скажу.
Пойми — мне тяжело, не знаю, что со мною,
Но больше не могу молчать я и терпеть,
И, перед тем, чтоб умереть,
Тебе всю душу я открою.
Пусть я король, пусть ты раба —
У нас одна печаль, у нас одна судьба!
И я когда-то жил, метался, жаждал света,
Искал, надеялся, изнемогал в бою…
Теперь я вижу — нет ответа,
Теперь я проклял жизнь мою!
Из сердца вырвал я сомненье,
Ведь есть покорности предел.
Пред тем, как ты пришла, в безумном исступленье
Я здесь убить себя хотел…
Ты помешала… прочь! Не утешай, довольно!
Ужель не видишь ты, как тяжко мне, как больно?
Нет, смерти, смерти!..
Женщина
Жаль тебя мне, жаль.
1715 год, Россия. По стране гуляют слухи о конце света и втором пришествии. Наиболее смелые и отчаянные проповедники утверждают, что государь Петр Алексеевич – сам Антихрист. Эта мысль все прочнее и прочнее проникает в сердца и души не только простого люда, но даже ближайшего окружения царя.Так кем же был Петр для России? Великим правителем, глядевшим далеко вперед и сумевшим заставить весь мир уважать свое государство, или великим разрушителем, врагом всего старого, истинного, тупым заморским топором подрубившим родные, исконно русские корни?Противоречивая личность Петра I предстает во всей своей силе и слабости на фоне его сложных взаимоотношений с сыном – царевичем Алексеем.
Трилогия «Христос и Антихрист» занимает в творчестве выдающегося русского писателя, историка и философа Д.С.Мережковского центральное место. В романах, героями которых стали бесспорно значительные исторические личности, автор выражает одну из главных своих идей: вечная борьба Христа и Антихриста обостряется в кульминационные моменты истории. Ареной этой борьбы, как и борьбы христианства и язычества, становятся души главных героев.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Тема власти – одна из самых животрепещущих и неисчерпаемых в истории России. Слепая любовь к царю-батюшке, обожествление правителя и в то же время непрерывные народные бунты, заговоры, самозванщина – это постоянное соединение несоединимого, волнующее литераторов, историков.В книге «Бремя власти» представлены два драматических периода русской истории: начало Смутного времени (правление Федора Ивановича, его смерть и воцарение Бориса Годунова) и период правления Павла I, его убийство и воцарение сына – Александра I.Авторы исторических эссе «Несть бо власть аще не от Бога» и «Искушение властью» отвечают на важные вопросы: что такое бремя власти? как оно давит на человека? как честно исполнять долг перед народом, получив власть в свои руки?Для широкого круга читателей.В книгу вошли произведения:А.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«… Показать лицо человека, дать заглянуть в душу его – такова цель всякого жизнеописания, „жизни героя“, по Плутарху.Наполеону, в этом смысле, не посчастливилось. Не то чтобы о нем писали мало – напротив, столько, как ни об одном человеке нашего времени. Кажется, уже сорок тысяч книг написано, а сколько еще будет? И нельзя сказать, чтобы без пользы. Мы знаем бесконечно много о войнах его, политике, дипломатии, законодательстве, администрации; об его министрах, маршалах, братьях, сестрах, женах, любовницах и даже кое-что о нем самом.