Вариант Юг - [2]

Выстрел! Выстрел! Выстрел! У меня закончилась обойма, и одновременно с этим турки отступили.

Наши лошади остались под присмотром коноводов, а мы вскарабкались наверх, заняли гребень горы и оказались на высотке. Однако за нашим хребтом находился еще один. Он хоть и пониже, и можно было продвинуться дальше, но к противнику подошло подкрепление, и сил нашей сотни хватало только на перестрелку.

Эх! Не было у нас тогда пулеметов. По штату не полагались. Но зато какие люди в строю стояли. Кадровые воины. Один к одному. Элита!

Тем временем Алферов послал к полковнику своего ординарца с запиской, и вскоре подошла полусотня под командованием хорунжего Елисеева. Казаки из третьей сотни легли в цепь рядом с нами по гребню горы и плотность огня усилилась. Но турки отступать не желали. Перестрелка затянулась до самого полудня, и просидели бы мы на этой вершине до вечера, если бы подъесаул Доморацкий не обошел противника слева, и лихим наскоком не сбил его с позиций.

Турки и несколько десятков курдов, которых можно было опознать по белым шароварам, бежали так, что пятки сверкали. После чего мы заняли следующий хребет. За ним турецкий аул, в центре которого развевалось зеленое знамя на длинном шесте. Слева виден длинный горный кряж, который вел к самому Баязету, крепости, где мои предки два раза сидели в осаде, а справа таинственный и величавый, одновременно грозный и прекрасный Большой Арарат.

Мы переглянулись с Федей Елисеевым, с которым вместе учились в Оренбургском казачьем училище, и перемигнулись.

- Как ты? - спросил Елисеев, и одернул полы подвернутой за пояс строевой серой черкески.

- Нормально, - ответил я.

Мы засмеялись, а вскоре спустились вниз и заняли Базыргян, первый населенный пункт на вражеской земле.

С этого боя началась моя трехлетняя военная эпопея на Кавказском фронте, прервавшаяся только одним отпуском на Родину и пятимесячным пребыванием в военном госпитале. Сколько было битв и походов после Базыргяна? А сколько перевалов взято и дорог исхожено? Сейчас уже и не сосчитать. Но то, что я помню, уже немало. Бои в Макинском ханстве, Алашкерт, Ван, поход в Месопотамию, Мелязгерт, Мерденекский перевал и Ольтское урочище, Ит и Эрзерум, Хасан-кала и Сарыкамыш. Везде я шел с нашей первой сотней 1-го Кавказского. А теперь родной полк в далекой Финляндии, а я валяюсь на больничной койке, вспоминаю былое и размышляю о том, как бы поскорее вернуться домой.

Дернулась нога и, поморщившись, спиной я облокотился на спинку кровати, а моя ладонь прошлась по косому шраму, пересекающему левую половину головы, след от вражеской пули, память о последнем бое.

Так случились, что в начале апреля я случайно попался на глаза командиру 5-й Кавказской казачьей дивизии генералу Томашевскому. И тот, недолго думая, вручил мне пакет и спустя час, с десятком казаков я ехал в отдельный партизанский отряд Лазаря Бичерахова, который находился в Персии.

Задание было выполнено, и через две недели мы возвращались обратно в расположение своей дивизии, которую снимали с Кавказского фронта и отправляли вглубь России. Однако если к Бичерахову небольшой отряд добрался без потерь и столкновений с противником, то на обратном пути нас атаковали три десятка курдов. Мы отбились, но в самом конце стычки по моей голове прошлась эта злосчастная пуля и еще одна засела в ноге. Вот так я получил свои первые ранения, и чуть не погиб.

Как выжил, до сих пор не понимаю. Но когда казаки везли меня в расположение наших частей, начинающих отход по всему фронту, мне привиделся абсолютно седой казак в простом потертом чекмене. Мне казалось, что я сижу посреди пустыни, вокруг никого и ничего, постоянно хочется пить, а голова окровавлена и каждое движение вызывает нестерпимую боль. Вдруг, рядом возникает этот человек и, присев прямо на песок, заглядывает в мои глаза и спрашивает:

- Что, внучок, и твой час пришел?

- Да, - отвечаю я, хочу встать, а ноги не слушаются.

- Это ты зря. Тебе еще жить и жить.

- Как же жить, когда я умираю?

- Это ничего. Сейчас я тебя подлечу, и смерть отступит.

Старик кивнул и провел рукой по моей голове. После чего кровь перестала сочиться, а головная боль ушла.

- Как это? - удивился я, и тоже провел рукой по голове, потом посмотрел на ладони и они оказались чистыми.

- А вот так, - усмехнулся седой казак. - Я тебя спасаю, а за это ты должен продолжить службу на благо своего народа и, может быть, помочь ему из той кровавой каши, что сейчас заваривается, выбраться с меньшими потерями.

- Ну и шутник ты дедушка. Службу я продолжу, а вот насчет народа это ты загнул. Я далеко не герой, а ты говоришь про такое дело, которое только богатырям по плечу. Как народу помочь, когда тысячи лучших умов российских, политиков, генералов и ученых, не знают, что делать и как быть? Да и сама революция такое дело, что никогда точно не определишь, кто прав, а кто виноват.

- Ты все поймешь, обещаю, и предназначение свое выполнишь, - старик улыбнулся, и добавил: - Ты просто живи по чести, и иди, куда тебя сердце зовет.

После этих слов седой казак исчез, а я очнулся в военном госпитале Тифлиса и узнал, что десять дней был без сознания. Врачи говорили, что шансов выжить у меня практически не было. Однако я не просто выжил, но и выздоровел. Хоть и придется теперь всю оставшуюся жизнь волосы на одну сторону зачесывать. А еще доктора утверждали, что меня должны мучить постоянные головные боли, а я чувствовал себя вполне неплохо и быстро шел на поправку. Правда, надо признать, с ногой, не все ладно. Но это ничего. Кости не задеты, а мясо нарастет.