Варфоломеевская ярмарка - [14]

Эджуорт подает ему свой кошелек.

Уинуайф (Куорлосу). Не связывайся с ним: это барышник, забияка, крикун и хвастун. Прошу тебя, не связывайся с ним! Идем!

Куорлос. А почему же мне с ним не связываться, растуды его? Если он крикун, я покричу вместе с ним, хотя бы он ревел, как Нептун. Ну, пойдем же!

Уинуайф. Ты вовлечешь меня в неприятности.

Куорлос. Ах, убирайся ты ко всем чертям! Ну, идем! Нам ведь, в сущности, делать-то нечего, только развлекаться.

Они подходят к палатке.

Нокем. Добро пожаловать, мистер Куорлос и мистер Уинуайф. Не хотите ли выпить и покурить с нами?

Куорлос. Да, сэр; но, простите, я что-то не припомню, чтобы мы были с вами знакомы настолько...

Нокем. Настолько, чтобы что, сэр?

Куорлос. Настолько, чтобы получить такое приглашение выпить и закурить.

Нокем. Ну, что там! Мы ведь под парами. Присаживайтесь, сэр. Это владения старой Урсулы. Как вам нравится ее келья? Здесь вы можете получить и шлюшку, и хрюшку, и обеих с пылу с жару.

Куорлос. Я предпочитаю шлюшку в холодном виде, сэр.

Оверду (в сторону). Вот это для меня: новые беззакония! Шлюхи и свиньи!

Урсула (из палатки). Эй, Мункаф! Безделшшк!

Мункаф. Кстати, бутылка уже допита, хозяйка; тут ведь мистер Артур.

Урсула (из палатки). Эх, и разгоню же я вас, тебя и твоего обшарпанного приятеля, если вы сами не расстанетесь!

Нокем. Мистер Уинуайф, вы, сдается мне, очень гордый - не разговариваете с нами, не пьете... Чем это вы так гордитесь?

Уинуайф. Во всяком случае, ни компанией, ни местом, где я нахожусь, гордиться не приходится.

Нокем. Вы что же, исключаете себя из компании? Да? У вас что же, припадок ипохондрии, сэр?

Мункаф. Нет уж, пожалуйста, мистер Деньел Нокем, уважайте келью моей хозяйки, как вы изволите выражаться; пощадите нашу лавку и уж, пожалуйста, никаких ипохондрий не заводите!

Входит Урсула с пылающей головней.

Урсула (тихо Мункафу). Ты что это, паршивая тощая тварь? Им вздумалось повздорить, а ты им мешаешь? Ты почем знаешь, гад ползучий, может, кто-нибудь из них потерял сумку или плащ, или другую какую безделку? Ты тут будешь мне разводить мир и благоволение, когда я там, около печки, терзаюсь от жара? Ишь, хорек вонючий!

Мункаф. Хозяюшка, я только опасался за вашу палатку.

Урсула. А что бы с ней сделалось, с палаткой-то, кабы они подрались? Что она, загорелась бы, что ли? Иди в кухню, мошенник, жарь свиней да следи за огнем, чтобы он не спадал, а то я воткну тебя на вертел и зажарю так, что у тебя тоже глаза полопаются. Оставь бутылку здесь, проклятущий!

Мункаф уходит.

Куорлос. Что я вижу! Пресвятая богородица! Прародительница всяких ярмарочных непотребств!

Нокем. Нет, она только прародительница всех свиней, сэр, прародительница свиней.

Уинуайф. Пожалуй, она в родстве с фуриями, судя по головне.

Куорлос. Нет, для фурии она слишком жирна; вернее всего, это просто двуногая сальная свинья.

Уинуайф. Да, в нее собрали остатки жира со всех кастрюль.

Куорлос. Она бы очень пригодилась возчикам из Смитфилда для смазки колес.

Урсула тем временем пьет.

Урсула. Ладно уж, ладно, зубоскалы! Издевайтесь над бедной, жирной, мягкотелой девкой из простого звания за то, что она здорова и в самом соку! Вам нужен другой товар: дохленькие бабенки, перетянутые в талии собачьим ошейником, этакие длинные зашнурованные морские угри, стоящие торчком, с зеленым пером на манер пучка укропа, воткнутого сверху.

Нокем. Славно сказано, Урса! Чудесная моя медведица! Выпьем за них, Урса!

Куорлос. Ну и болото же здесь, Деньел Нокем! Это ваша родная трясина!

Найтингейл. Сейчас будет ссора!

Нокем. Что? Болото? Трясина? Ах ты...

Куорлос. Да тот, кто отважится иметь с ней дело, увязнет, как в трясине, и затонет на добрую неделю, если поблизости не окажется приятеля, который его вытащит.

Уинуайф. После чего он снова погрузится на две недели.

Куорлос. Это все равно, что влезть в огромную бадью с маслом; пожалуй, его потом иначе как цугом и не вытащить!

Нокем. Ответь им как следует, Урса; где же твое варфоломеевское остроумие, Урса? Ну-ка? Где же оно?

Урсула. Чтоб им повеситься, паскудным подлым брехунам! Чтоб их чума забрала! Дурная болезнь у них уже давно есть, будьте уверены, так что этого им и желать не приходится. Чтоб им околеть вместе с их тощими курицами, у которых гузка, что туз пиковый или острие бердыша, а ребра - что зубья пилы. Этакая и ляжками, и плечами кожу сдерет; с нею лечь - все равно что с бороной.

Куорлос. Ишь ты, как она старается! А вспотела-то как! Да на нее только посмотришь - и то заболеешь.

Урсула. Ну и черт с тобой! Смотри в сторону. Подумаешь: на морде пластырь, на штанах заплаты. Хоть и яркие штаны, а все в заплатах. Я немало видала таких красавчиков: на вид богачи, а по два раза в неделю таскают вшивые тряпки в лоскутный ряд - закладывать!

Куорлос. Как ты думаешь, нельзя ли достать здесь на ярмарке хорошее смирительное кресло для буйно помешанных? Да основательных размеров, чтобы она вся поместилась.

Урсула. Для матки своей достань его, стервец! А ну-ка, убирайся отсюда, мошенник ты этакий! Ишь, пройдоха! Шалопай! Потаскун! Ублюдок паршивый!