Варфоломеевская ночь: событие и споры - [53]

Сосуществование двух систем общинной сакральности — локальной и "центральной" — не обязательно было связано с социальным соперничеством. В подтверждение этого можно привести два примера.

Конфрерия "Носителей балдахина святого Причастия" при церкви Сен-Жак-де-ля-Бушри (этот древний приход охватывал части Сите и Правого берега, расположенные между мостом Менял и мостом Нотр-Дам) состояла из королевских чиновников, судейских и именитых купцов. Имена многих из них встречаются также в списках эшевенов, квартальных и советников города[307]. Таким образом, в данном случае социальный успех на муниципальном уровне подкреплялся солидными позициями, занимаемыми в своем приходе и квартале. Второй пример — "Братство носителей раки св. Женевьевы". Оно церемониально было нераздельно связано с братством св. Анны, куда входили парижские ювелиры. Именно они доставляли раку с мощами св. Марселя в собор Нотр-Дам. По дороге св. Марсель "приглашал" св. Женевьеву, и только тогда ее рака выносилась из аббатства. Во время процессии эти два братства совершали обмен реликвиями. Их взаимоотношения могут иллюстрировать связь между корпоративным партикуляризмом (братство ювелиров) и общинным централизмом. Ведь братство св. Женевьевы носило общегородской характер, в него входили просто "парижские буржуа" без всякой дополнительной спецификации, указывающей на профессию. Это братство в изначальной своей форме было основано в памятном 1412 г., но с 1525 г. его роль в церемониях существенно изменилась. На первых порах в него входили главным образом купцы и ремесленники, жившие близ аббатства, на землях, входивших в его цензиву. Они, по всей видимости, были уважаемыми людьми в своем квартале, но при этом их социальный статус был не очень высок. В 50–60-е годы XVI в. в списках членов этой конфрерии можно найти уже жителей всех кварталов города. Как правило, эти люди были десятскими, пятидесятниками, квартальными, капитанами буржуазной милиции. Должность квартального открывала возможность быть избранным эшевеном. Конфрерия стала функционировать, таким образом, как эффективное средство социального возвышения и пополнялась теперь на наследственной основе. Она заботилась о моральной чистоте и профессиональной честности своих членов. Характерно, что лицам, поступившим на королевскую службу, отказывали от приема в члены братства или же исключали из него — это объединение носило в узком смысле слова "буржуазный" характер[308]. Так различные центры локальной набожности в сочетании с муниципальными должностями способствовали формированию понятия определенного "уровня респектабельности", необходимого для достижения положения "видного горожанина" (notable bourgeois). Таким образом, ритуал подводит нас к представительным (репрезентативным) основам парижской корпоративной системы.

Муниципалитет (Ратуша, "дом коммуны") претендовал на то, чтобы представлять парижскую общину в ее целостности. Парламент претендовал на то, чтобы представлять политическую персону короля. Идеология представительства, отраженная в четких церемониальных порядках королевских въездов и процессий-месс, не настаивала на том, что единству представляющей корпорации (Муниципалитета, Парламента и др.) должно соответствовать единство представляемой общины (города, королевства и др.).

В конце XV в. Парижский парламент издал ряд постановлений (впрочем, плохо соблюдаемых), призванных зафиксировать порядок, в котором конституированные корпорации должны были приветствовать короля в приорате Сен-Лазар, перед самым его въездом в город. Открывали шествие купеческий прево и эшевены и служащие Муниципалитета, затем следовали члены парижского суда Шатле, "люди счетов и финансов" и, наконец, сам Парламент[309]. В ту эпоху за понятием "суверенные курии" еще не обязательно стояло представление о корпорации. Группа "людей финансов", например, формировалась в единое целое еще не как единый корпус, а на основе своей функциональной роли в государстве. Потому и шествовали они пока все вместе — казначеи Франции, генералы финансов, магистраты счетов, Монетного двора, служащие элексьенов (ведомства прямых налогов), Казначейства. Парламент же являлся на церемонии в качестве единой корпорации, демонстрируя при этом свое социальное разнообразие: сперва шли магистраты, потом — судебные служащие (приставы, сержанты), затем — адвокаты и прокуроры.

Сценарий "торжественного въезда" предполагал слияние королевского кортежа с городским. Поэтому с течением времени регламентация порядка следования перешла от Парламента к главному королевскому церемониймейстеру, и вмешательство монарха становится в XVI в. все более привычным делом, что, впрочем, еще не лишило полностью Парламент его роли в этих делах.

Описание порядка "торжественного въезда" Генриха II в июне 1549 г. отражает некую двойственность, присущую самой церемонии. За нищенствующими орденами и Университетом "следует городская корпорация, а именно две-три тысячи пеших людей, избранных от 17 ремесел города, затем типографы, затем младшие чиновники города, затем "дети Парижа", Городское бюро (прево, эшевены, городские советники и квартальные) в сопровождении присяжных мэтров ремесел [т. е. стража из числа шести привилегированных корпораций, которые несли покров над эшевенами] и, наконец, Шатле. После городского вышеописанного корпуса шли люди юстиции: Монетная курия, Курия косвенных сборов, Палата счетов, Парламент"