Варфоломеевская ночь: событие и споры - [3]
Большой интерес вызывает реакция короля и его правительства. Уже утром 24 августа король отдает приказ о немедленном прекращении беспорядков. Затем утверждает, что все случилось по его воле. Но не аннулирует прежний Сен-Жерменский мир, а, напротив, подтверждает его статьи о религиозной свободе на специальном заседании Парламента, отменив лишь право гугенотов иметь собственные крепости и собственные войска. В письмах, разосланных протестантским государям, правительство и близкие к нему публицисты утверждали, что король не покушался на религиозную свободу подданных. Речь шла о ликвидации гугенотского заговора против короля. Но вмешательство парижской черни привело к излишнему кровопролитию. В Рим и Мадрид Екатерина Медичи писала, что случившееся есть осуществление давнего ее плана восстановить католическое единоверие в стране.
Варфоломеевская ночь не принесла выгод королевской власти. Война вспыхнула с новой силой, средств для ее ведения в казне не было, международное положение складывалось весьма неблагоприятно для правительства. Четвертая религиозная война была закончена на весьма выгодных для гугенотов условиях, но и этот мир был лишь краткосрочной передышкой.
Известия о Варфоломеевской ночи были с радостью встречены в Риме и Мадриде и вызвали озабоченность в Англии, Германии и Польше. Даже царь Иван Грозный осудил избиение мирных подданных[1]. Внутри страны кальвинистское дворянство и города оказали ожесточенное сопротивление католикам. В ходе последующих войн правительство вынуждено было идти им на уступки. Но гугеноты взяли курс на создание практически независимого государства на юге и юго-западе Франции. Многочисленные публицисты — «монархомахи» — осуждали сам абсолютистский монархический принцип правления, настаивая на идее народного суверенитета. Среди католиков также оформилось движение «политиков», недовольных убийством лучших людей королевства и всевластием Гизов. Даже самые рьяные католики стремились избежать повторения Варфоломеевской ночи, страшась разрушительной силы народного бунта.
Эти факты являются общепризнанными, подтвержденными массой разнообразных источников — мемуарами, свидетельствами очевидцев, памфлетами, донесениями дипломатов и официальными документами. Казалось бы, все настолько ясно, что историки в дальнейшем могут лишь уточнять некоторые детали, вроде определения точного числа жертв или того — действительно ли на домах жертв заранее проставлялись белые кресты (утверждают, что католики не ставили их на домах, где расположились гугеноты, — у чиновников дворцовой службы и так были на руках необходимые списки, поскольку прибывшие гугеноты становились на довольствие при Лувре. Образ крестов возник в гугенотских описаниях позже как реминисценция из Библии — они отождествляли себя с еврейскими младенцами, вырезанными в Египте фараоном).
Создается впечатление, что историкам известно почти все о фактической стороне события и трудно ожидать, что удастся раздобыть какой-либо источник, который заставит пересмотреть устоявшиеся взгляды. И все-таки вокруг Варфоломеевской ночи вот уже несколько сотен лет не стихают споры. Они ведутся по поводу различных ее интерпретаций.
Остановимся на некоторых из них.
Первая, «классическая», возлагает основную ответственность на правительство, главным образом на Екатерину Медичи. В своем крайнем виде эта версия была высказана еще в гугенотских памфлетах. Королеве приписывалось давнее желание истребить гугенотскую знать, да и вообще всех аристократов. Выполняя свой замысел и волю испанского короля, она организовала чудовищную западню для гугенотов, чтобы установить тиранию по образцу Турции или Московии — яркий образец беспринципности итальянцев — учеников Макиавелли. Эта концепция была оживлена в трудах историков середины XIX в., в частности страстного Жюля Мишле[2]. В той или иной степени к формированию этого стереотипа приложили руку такие талантливые люди, как Бальзак, Дюма, Мериме, Генрих Манн. Ныне он воспроизводится в исторических экранизациях и популярных изданиях, да и в учебниках. По существу такое видение событий и легло в основу романов Дюма.
Ныне эта концепция существует в более смягченной форме. В какой-то мере Екатерина Медичи реабилитирована, поскольку массовое истребление гугенотов, разжигание религиозного фанатизма никак не вяжутся с предшествующей политикой королевы, и до и после Варфоломеевской ночи делавшей все возможное, чтобы установить мир в стране, успокоить страсти. Если бы правительство давно задумало массовое истребление гугенотов, то оно бы лучше к этому подготовилось. Ничего не было сделано, чтобы воспрепятствовать гугенотам оправиться от потрясения, разоружить их гарнизоны, сорвать набор в армию. На эти несообразности указывал еще в XIX в. русский историк И.В. Лучицкий[3].
Екатерину обвиняют в стремлении устранить Колиньи, чтобы помешать росту его влияния на ее сына, молодого короля, рвущегося в бой, или же чтобы воспрепятствовать бессмысленной и заведомо обреченной на провал войне с Испанией. Это была бы катастрофа. Ведь Франция, находясь в зените своей славы, проиграла Испании Итальянские войны. К тому же монархия ослаблена и истощена усобицами, а могущество Филиппа II возросло. К этому мотиву могло добавиться стремление ослабить Гизов (и всю ультракатолическую партию), свалив на них ответственность за покушение. Неудача спутала карты — тогда королева и правительство решают нанести упреждающий удар и, чтобы избежать мести со стороны гугенотов, дают приказ об истреблении их вождей. В таком современном виде эта теория наиболее полно выражена в трудах Жанин Гаррисон
Серия предназначена для студентов высших учебных заведений, а также абитуриентов. Книги этой серии написаны ведущими специалистами МГУ им. М.В. Ломоносова.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В данном коллективном труде, посвященном европейскому дворянству XVI–XVII вв., для исследования был избран следующий круг вопросов: Определение знатности и дворянского статуса: самооценка, юридическая практика, общественное мнение. Соотношение экономических, политических, этносоциальных, конфессиональных и прочих факторов в определении границ сословия. Численность и «удельный вес» дворянства, их динамика. Региональные различия. Районы повышенной концентрации дворянства. Доказательства принадлежности к дворянству, их эволюция.
Настоящая монография стала итогом работы одноименной общероссийской конференции медиевистов, состоявшейся на историческом факультете МГУ 15–16 февраля 2012 г. На обширном историческом материале исследуются этнические и протонациональные дискурсы, а также обусловленные ими практики в Европе в Средние века и раннее Новое время. Особое место уделено факторам, определявшим специфику этнополитических процессов в композитарных и сложных по этническому составу государствах.Для историков, политологов, социологов, а также интересующихся этнической историей европейских народов в Средние века и раннее Новое время.
Эта книга — рассказ о незаурядной женщине, государыне, которая дала имя целой эпохе — успех, выпадающий не многим политикам. При Елизавете Англия из заштатного государства превратилась в великую мировую державу. Семнадцать монархов сменились после Елизаветы на троне Британии, но каждый убеждался, что она — эталон, с которым соотносили всех последующих. Королева далеко опередила свой век и в своих убеждениях. В мире, чуждом терпимости, она шла путем разума и толерантности, пытаясь отстоять права каждого, и свои в том числе, жить в согласии с собственной верой и чувствами.
В книге Тимоти Снайдера «Кровавые земли. Европа между Гитлером и Сталиным» Сталин приравнивается к Гитлеру. А партизаны — в том числе и бойцы-евреи — представлены как те, кто лишь провоцировал немецкие преступления.
Предлагаемая вниманию читателя работа известного британского историка Джонатана И. Израеля «История Голландии» посвящена 300-летнему периоду в истории Северных Нидерландов от Бургундского периода до эпохи Наполеона I (1477-1806 гг.). Хронологические рамки первого тома данного исследования ограничиваются серединой XVII века, ознаменованного концом Раннего Золотого века в истории Республики Соединённых провинций. Работа представляет собой комплексное исследование, в котором, на основе широкого круга источников и литературы, рассматриваются все значимые стороны жизни в Северных Нидерландах той эпохи.
Настоящая книга – одна из детально разработанных монографии по истории Абхазии с древнейших времен до 1879 года. В ней впервые систематически и подробно излагаются все сведения по истории Абхазии в указанный временной отрезок. Особая значимость книги обусловлена тем, что автор при описании какого-то события или факта максимально привлекает все сведения, которые сохранили по этому событию или факту письменные первоисточники.
Более двадцати лет Россия словно находится в порочном замкнутом круге. Она вздрагивает, иногда даже напрягает силы, но не может из него вырваться, словно какие-то сверхъестественные силы удерживают ее в непривычном для неё униженном состоянии. Когда же мы встанем наконец с колен – во весь рост, с гордо поднятой головой? Когда вернем себе величие и мощь, а с ними и уважение всего мира, каким неизменно пользовался могучий Советский Союз? Когда наступит просветление и спасение нашего народа? На эти вопросы отвечает автор Владимир Степанович Новосельцев – профессор кафедры политологии РГТЭУ, Чрезвычайный и Полномочный Посол в отставке.
В интересной книге М. Брикнера собраны краткие сведения об умирающем и воскресающем спасителе в восточных религиях (Вавилон, Финикия, М. Азия, Греция, Египет, Персия). Брикнер выясняет отношение восточных религий к христианству, проводит аналогии между древними религиями и христианством. Из данных взятых им из истории религий, Брикнер делает соответствующие выводы, что понятие умирающего и воскресающего мессии существовало в восточных религиях задолго до возникновения христианства.
В ноябре 1979 года архиепископ Курский и Белгородский Хризостом рукоположил меня во иерея и послал на отдаленный сельский приход со словами: "Четырнадцать лет там не было службы. Храма нет, и прихода нет. И жить негде. Восстановите здание церкви, восстановите общину — служите. Не сможете, значит, вы не достойны быть священником. Просто так махать кадилом всякий может, но для священника этого мало. Священник сегодня должен быть всем, чего потребует от него Церковь". — "А лгать для пользы Церкви можно?" — "Можно и нужно".