Вардананк - [80]

— Не понимаю и я, в чем же ты, искренне озабоченный благом родины, видишь ее благо?.. За кого будем мы проливать кровь? Только ли за армян? И только ли за нас будут проливать свою кровь армяне? Знай, князь, персы щадить нас не будут!..

— От них мы зла не видели, — возразил князь Арсен.

— А что хорошее видели мы от них? — в свою очередь повысил голос царь. — Они держат в Тбилиси свой гарнизон, они сдирают бесчеловечные налоги, они отправляют нашу конницу на войну с кушанами, они похищают наших девушек и юношей для своих дворцов и гаремов! Ну что хорошего видели мы от них? Они обращаются с нами, как со своими безответными подданными. — Все больше воодушевляясь, царь поднялся. — Нам нужна свобода. Мы должны спасти нашу страну, нашу честь, нашу независимость! А для этого мы должны идти вместе с армянами!

Царь говорил горячо, убежденно. Слова его проникали князьям в самое сердце, обуревавшие их сомнения рассеялись.

— Правильно! Истину сказал царь! Пойдем с армянами! Перс — наш общий враг!

— Не будет у нас мира с персами, пока мы не свободны! — вновь повторил царь. — Они и сами не угомонятся, пока мы будем зависимы.

Слова старого полководца убедили князей. Они поднялись и последовали за царем в храм, где духовенство должно было составить ответ на послание Азкерта, требовавшего отречения от веры.

Ответ этот гласил: «Не отрекаемся мы от веры своей!», — иными словами: «от родной страны»…

В храме было полно народа. Яростный гул прокатился по толпе, когда патриарх Иверии вновь огласил указ Азкерта. Народ не присутствовал на совещании во дворце, но решительно и без колебаний высказался против отречения.

— Не отречемся от своей родины, от своей свободы! — слышались восклицания. — Хватит и того, что они сидят у нас на шее!.. Пишите: родины не отдадим!

Патриарх вновь обратился к царю, к князьям и к народу:

— Согласны отвергнуть указ? Клянетесь стоять до конца?

— Согласны!.. Клянемся! — гремел народ.

Царь поднял руку в знак одобрения и повелел приступить к составлению ответа.

Когда выходили из храма, князь Вазген сказал с громким смехом, стараясь, чтобы царь услышал:

— Посмотрим, как вы будете защищать от персов Ворота Аланов!

Удар был нанесен метко. Царь обернулся к Вазгену:

— Правильно, князь! Но еще большие полчища гуннов и алланов хлынут в Иверию, если мы останемся одни!

Однако, несмотря на этот отпор, многим иверским князьям в словах Вазгена послышалось зловещее предсказание.

И угроза и предупреждение имели под собой реальную почву.

Спустя два дня царь передал сепуху послание к Вардану Мамиконяну. Он сообщал, что иверы готовы сопротивляться указу Азкерта рядом с армянами и помогут им всеми доступными средствами.

Сепух был сильно удивлен, когда увидел бдэшха Ашушу, весело беседующим с царем и князьями.

«Вот умница!» — вновь мелькнуло в голове у посла.

Уже светало, когда перед глазами Гюта, Кодака и Хосрова в туманной дали показались дымки города Нюшапуха. Маленькие плоские глинобитные дома его напоминали тесно уложенные груды кирпичей. Но вот суровую наготу пустыни сменили зеленые тополя, подымавшие свои вершины к небесам. Путники уже подъезжали к городским воротам, когда оттуда вышел караван желто-красных верблюдов; мерно раскачивая тюки с товарами, верблюды прозвенели своими бубенцами и прошли.

Путники въехали в город, и тотчас их обоняния коснулся тяжелый запах грязного жилья, смешанный с дымом и пылью. Мальчишки месили грязь во дворах; перед домами сидели как бы застывшие старики с больными глазами; проходили женщины, одетые в черные от сажи и грязи лохмотья, почти голые маленькие девочки с красивыми большими глазами и молодые девушки со сморщенными, усталыми лицами…

Миновали базар, который лежал посреди города, весь в пыли, в грязи, заваленный падалью. Густой дым поднимался от неугасимого огня жертвенников. Такой же горьковатый дым струился и из-за почернелых дверей капищ; изнутри доносились гнусавые напевы жрецов и фанатические выкрики, вырывавшиеся из хриплых глоток молящихся.

— Где находится дворец Михрнерсэ? — спросил Гют у Хосрова.

Хосров не ответил. Он, очевидно, уже пришел в себя после дорожных унижений, к нему вернулось чувство превосходства и ощущение власти Гют обратился с тем же вопросом к поровнявшемуся с ними конному сипаху. Тот указал на просторное здание из необожженного кирпича в возвышенной части города.

— Я тебе еще покажу, свинья ты этакая! — угрожающе бросил Гюд Хосрову и, пришпорив скакуна, оставил Хосрова позади, что было для перса унижением.

— Исчадие Аримана! — пробормотал себе под нос Хосров, втягивая голову в плечи.

Он попытался догнать и опередить Гюта. Но это было трудно. Когда же Хосров все-таки поравнялся с ним, Гют хлестнул наотмашь его коня, тот метнулся в сторону, и Гют опять проехал вперед. Через несколько мгновений он с Кодаком и своими телохранителями достиг дворца Михрнерсэ.

Стража преградила им путь.

— Посольство из Армении! — сказал Гют. Начальник стражи окинул Гюта взглядом и понял, что перед ним человек высокого сана.

— Имей снисхождение, государь! — проговорил он. — Азарапет здесь не принимает. Помещение для гостей — рядом.