Вардананк - [136]
В ожидании вестей толпы бездомных крестьян и монахов, бежавших из родных мест от насилий персидских сборщиков, тесными группами бродили по городу и его окрестностям, сея тревогу и тоску.
От садов и скал расползались вечерние тени. Тоскливый день доживал последние часы. Вдруг у городских ворог закопошились люди: на взмыленных конях подскакал Атом Гнуни со своим телохранителем.
Атом остановил коня перед дворцом, в котором после отъезда нахараров в Персию временно поселился католикос. Служитель проводил Атома в покои. Католикос грустно сидел на коврике, разостланном на полу. Увидев молодого нахарара, он поднялся ему навстречу и радостно его приветствовал.
Атом, слегка покраснев, приложился к руке католикоса. Служитель разложил подушки для нахарара.
С тревогой глядя на Атома, католикос сказал:
— Никаких вестей!.. Страшусь я и опасаюсь: нет у меня надежды на благое завершение дела…
— Видно, плохо оно там обернулось, — задумчиво отозвался Атом.
Католикос с горечью воскликнул:
— Горе стране, против которой выступают ею же избранные сыны! Князья Мамиконян, Арцруни, азарапет, Артак…
— Не оплакивай их преждевременно, святейший отец! Пусть раньше вернутся! Еще посмотрим, какой вери они держатся… — с насмешкой проговорил молодой нахарар.
— Да сподобит меня господь умереть раньше, чем это сбудется! Да сподобит господь! — с горячностью воскликнул каголикос.
— Пока весть эта не подтвердилась, святейший отец. Я послал лазутчиков разведать. Да и зачем нам умирать? Мы еще сражаться должны. И не сомневайся: не останемся мы в долгу перед страной Армянской! Но… — он с досадой опустил взор, — нет известий! Да и я опаздываю!
— С чем ты опаздываешь? — спросил католикос с грустью и надеждой в голосе.
Словно говоря сам с собэй, Атом негромко вымолвил:
— Надо же организовать сопротивление… Не позволим мы им привести в страну вражеские войска!
Католикос в отчаянии ударил руками по коленям:
— И подымется у тебя рука против них?
— Я воин, святейший отец! Щадить я не имею права.
Католикос задумался, затем испытующе взглянул на Атома:
— А сможешь ли ты пойти с теми, кто остался верен?.. Разве вы готовы?
— Для воина не может быть вопроса о готовности, святейший отец: на него идут войной — значит, он должен войну эту принять!
Горькие мысли овладели и молодым нахараром.
— Подозрения и сомнения грызут мне сердце! — признался он. — Неужели Спарапет и Артак Мокац могли поступиться своей совестью? Если да, то будет бой! И бой не на жизнь, а на смерть!
Отрадно было глядеть на этого стройного, как тополь, молодого воина. Прекрасное лицо под шлемом с золотой насечкой горело вдохновением, рука сжимала осыпанную драгоценными камениями рукоятку меча. В глазах искрилась несгибаемая воля, решимость бороться к победить.
С улицы послышался шум большой толпы. Атом подошел к окну. Торопливыми шагами, почти бегом, ко дворцу приближались Гевонд, Езник Кохпаци и Егишэ. Их сопровождали всадники, по-видимому, прибывшие издалека: они были оборванны, имели усталый вид. Со всех сторон валила толпа. И вдруг пронзительный крик прорезал воздух:
— Весть зловещая!.. Весть зловещая!..
Атом выбежал на террасу. За ним последовал католикос Гевонд бросился им навстречу:
— Святейший отец, узнай страшную весть!.. Грядет сатана!..
Хриплый вопль пронесся над площадью:
— Горе потомкам Гайка!.. Горе потомкам Гайка!..
Из толпы вырвался обросший человек, весь в пыли, лохмотья его длинной рясы волочились за ним по земле.
Простирая вперед исхудалые руки, он вновь издал горестный вопль и, упав на колени, посыпал себе голову пеплом. Затем, обращаясь к Атому и католикосу, он привстал и вновь выкрикнул:
— Горе потомкам Гайка!.. Горе потомкам Гайка!..
Не отводя от него глаз, дрожа, католикос сурово повелел:
— Возвести нам весть зловещую!..
Вестник вновь упал на колени, рыдая обратился к католикосу и к народу:
— Слушайте, слушайте, святейший отец и народ армянский!.. Слушайте страшную весть! Отреклись от веры предков наших, заделались сынами сатаны Спарапет наш, марзпан, азарапет, владетель Арцрупи, владетель Рштуни и другие! Все! Все!.. — скорбно выкрикнул вестник и разорвал на себе ворот рубахи.
Толпа глухо застонала, послышались рыдания женщин. Католикос окаменел. Побледневший Атом злобно сверкнул глазами. Тяжелое молчание обрушилось на всех.
Внезапно с главной дозорной башни донеслись пронзительные ликующие звуки. Это персидские войска узнали об отступничестве нахараров, и трубач возвещал торжество Зрадашта… Зловещим был этот звук, словно возвещавший день страшного суда. Католикос осенил крестным знамением толпу, поднял руки и воззвал:
— Остались мы — и остался дух предков наших. Да будет же он нам опорой!
Повелев Гевонду и его спутникам следовать за ним, католикос сделал знак рукой вестнику; тот встал и, не отряхая пепла со своей головы, поднялся по лестнице, ведущей в покои.
Опустившись на подушки, католикос обратился к нему:
— Так говоришь, отреклись все?..
— Все, святейший отец! Все!.. Поклонились солнцу, побратались с Азкертом и вельможами арийскими и идут сюда с жрецами и персидским войском…
Католикос поник головой. Затем в порыве отчаяния он воскликнул:
Роман по мотивам русских былин Киевского цикла. Прошло уже более ста лет с тех пор, как Владимир I крестил Русь. Но сто лет — очень маленький срок для жизни народа. Отторгнутое язычество еще живо — и мстит. Илья Муромец, наделенный и силой свыше, от ангелов Господних, и древней силой от богатыря Святогора, стоит на границе двух миров.
Жан-Мишель Тернье, студент Парижского университета, нашел в закоулке на месте ночной драки оброненную книгу — редкую, дорогую: первый сборник стихов на французском языке, изданный типографским способом: «Le grant testament Villon et le petit . Son Codicille. Le Jargon et ses Balades». Стихи увлекли студента… Еще сильнее увлекла личность автора стихов — и желание разузнать подробности жизни Вийона постепенно переросло в желание очистить его имя от обвинений в пороках и ужасных преступлениях. Студент предпринял исследование и провел целую зиму с Вийоном — зиму, навсегда изменившую школяра…
Все это правда — и все ложь; факты одни и те же, но слегка различается интерпретация — и пара прилагательных превращают золотой век в царство ужаса. Защита примет некоторые доводы обвинения. Обвинение согласится с некоторыми аргументами защиты. Единственное, чего ни в коем случае не допустит ни защита, ни обвинение, так это чтобы ты поверил, что правда все — и все хорошее, и все плохое — и что человек может быть и хорош, и дурен в одно и то же время, и способен переходить из одного состояния в другое с той же скоростью, с какой гонец снует туда-сюда, доставляя поручения.
Историческая повесть с мелодраматическим сюжетом из времен Отечественной войны 1812 г. Задолго до наступления Наполеона на Россию французские агенты влияния прибыли в Москву с намерением вести агитацию в пользу Бонапарта и разузнавать политические взгляды жителей Первопрестольной. Здесь шпионские дела странным и драматичным образом сплелись с жизнью автора широко известных лубочных книг Матвея Комарова…
Исторический роман в трех частях из жизни древних славян. Автор исходит из современной ему гипотезы, предложенной И. Ю. Венелиным в 1829 г. и впоследствии поддержанной Д. И. Иловайским, что гунны представляли собой славянское племя и, следовательно, «Бич Божий» Аттила, державший в страхе Восточную и Западную Римские империи, — «русский царь».
«Редко где найдется столько мрачных, резких и странных влияний на душу человека, как в Петербурге… Здесь и на улицах как в комнатах без форточек». Ф. М. Достоевский «Преступление и наказание» «… Петербург, не знаю почему, для меня всегда казался какою-то тайною. Еще с детства, почти затерянный, заброшенный в Петербург, я как-то все боялся его». Ф. М. Достоевский «Петербургские сновидения»Строительство Северной столицы началось на местах многочисленных языческих капищ и колдовских шведских местах. Именно это и послужило причиной того, что город стали считать проклятым. Плохой славой пользуется и Михайловский замок, где заговорщики убили Павла I.