Вампиры - [37]

— Я думала, что ты все еще любишь меня, — сказала она. — Искренне думала.

Эдмунд решил, что по крайней мере теперь она говорит правду.

Он запрокинул голову, открыв шею для ожидаемого удара. Он хотел, чтобы она ударила — злобно, жестоко, страстно. Ему больше нечего было сказать, не хотелось ни отрицать, ни подтверждать, что он все еще любит ее.

Теперь он понял, что им двигали различные побуждения, и усомнился, действительно ли преданность Братству заставила его отважиться на этот необычный эксперимент. Это не имело никакого значения.

Она перерезала ему горло, и еще несколько долгих секунд он видел ее — она неподвижно смотрела, как хлещет из раны кровь. И когда она прикоснулась к губам испачканными отравленной кровью пальцами, он понял, что, по-своему, она по-прежнему любит его.

Майкл Маршалл Смит Пленник Перевод: Ольга Ратникова

Майкл Маршалл Смит, писатель и киносценарист, живет в Северном Лондоне с женой Паулой и двумя кошками. За свою первую книгу «Только вперед» («Only Forward») Маршалл Смит получил премии Philip K.Dick Award и August Derleth Award; роман «Запчасти» («Spares») переведен на множество языков и продается в семнадцати странах; кинокомпания Стивена Спилберга DreamWorks SKG приобрела права на его экранизацию. Последнее произведение Маршалла Смита «Соломенные люди» («The Straw Men») газета Sunday Times называет бестселлером. Рассказы его публикуются в многочисленных антологиях и журналах, шесть из них скоро будут экранизированы и появятся на телевидении. В 2003 году в издательстве Earthling Publications вышел новый сборник Маршалла Смита «Еще одно завтра и другие рассказы» («More Tomorrow and Other Stories»), недавно писатель закончил свой пятый роман «Одинокий мертвец» («The Lonely Dead»).

Маршалл Смит рассказывает: «Сюжет „Пленника“ навеян воспоминаниями о городе, декорации здесь являются изначальными; действие наполняет их, словно поток воды, хлещущий в подвал. Когда-то мне самому довелось провести неделю в Новом Орлеане, и я с огромным трудом нашел в себе силы покинуть его. По правде говоря, я все еще вспоминаю muffelettas[2], подававшиеся во Французском баре, хотя с тех пор прошло уже около восьми лет. Я бы охотно побывал там снова, но я знаю, что Старый квартал подобен хищному растению: вряд ли мне удастся вырваться из его плена второй раз.

Однако я считаю, что это не самое худшее место, где можно провести вечность…»

Вниманию читателей предлагается образчик оригинальной творческой фантазии Маршалла Смита; рассказ абсолютно не похож на традиционные истории о вампирах.

— Джон, ты веришь в вампиров?

Я помедлил минуту, зажигая сигарету. Не потому, что хотел избежать ответа; скорее, чтобы подготовиться к пространному и саркастическому объяснению, которое я намеревался дать — и заодно немного смягчить его. Я едва знал женщину, задавшую вопрос, и понятия не имел, как она относится к кратким, резким ответам. Я не хотел быть с ней грубым, но если в пантеоне всевозможных чудовищ и имеются существа, в которых я определенно не верю, то это именно кровожадные вампиры. Да-да, не вру.

Дело было в Новом Орлеане, накануне Хэллоуина. В такое время Дети Ночи обычно выползают из своих нор, подобно тому как в Лондоне начинает капать дождь, стоит лишь вспомнить о нем. Оказавшись здесь, я понял почему. Французский квартал, с его узкими улочками и нависающими сверху балконами, которые, кажется, перенеслись к нам прямиком из прошлого, почти заставляет поверить в вампиров, особенно в сырую теплую погоду, задержавшуюся в тот год, несмотря на наступление осени. Город, где на каждом шагу встречаются напоминания о прошедших веках, вполне подходит в качестве арены действий вкрадчивых монстров, и если бы вампиры существовали, то думаю, что эти темные улицы и переулки, эти зловонные кладбища с пышно разукрашенными склепами понравились бы им больше всего.

Но вампиры не существуют, и после очередного объемистого глотка подсоленной «Маргариты» я начал внушать это Рите-Мэй. Устроившись удобнее у меня на груди, она принялась слушать мои разглагольствования.

Мы сидели в баре Джимми Баффета[3] на улице Декатур, и вечер проходил неплохо. В девять я еще торчал в одиночестве у стойки бара, пытаясь установить, сколько «Маргарит» я выпил. Уже тот факт, что я считал выпитое, показывает, какое я занудное существо. Далее, следующий факт, что я никак не мог правильно сосчитать, указывает, что в тот вечер я был также в стельку пьяным занудным существом. «Маргаритавилль» — нечто вроде ловушки для туристов; вместо того чтобы торчать здесь, я мог бы сидеть в каком-нибудь заведении на противоположной стороне улицы, более оригинальном и более скучном. Но я уже провел там два предыдущих вечера, а кроме того, бар Джимми Баффета мне нравился. В конце концов, я был туристом. В этом месте вы не боитесь каждую минуту, что вас могут убить, и я рассматриваю это как плюс. Здесь, конечно, крутят на музыкальном автомате диски Джимми Баффета, но это естественно, а к тому же я мог не волноваться, что мой вечер внезапно будет испорчен какой-нибудь невыносимой поп-музыкой современной постмелодической школы. Говорите, что вам угодно насчет Джимми Баффета, но его всегда приятно послушать. И наконец, у бармена была такая занятная липкая штука в виде глаза, на вид весьма отвратительная; если швырнуть ее в стенку, то она прилипает — клево, мне это нравилось.