Вам вреден кокаин, мистер Холмс - [58]

— Погодите-ка, перебил его Холмс. — Так вы говорите, этот паровоз построен компанией барона фон Лайнсдорфа?

— Да, сэр. А кем же еще? — Начальник вокзала швырнул еще лопату в белое пламя топки, бушевавшее за заслонкой и хоть как-то обогревавшее кабину. Потом запачканным сажей платком потер закопченную табличку у меня над головой.

— Видите? — крикнул он.

Холмс взглянул с любопытством и, улыбаясь, отступил назад.

— Что такое, герр Холмс?

— Насмешка судьбы, дружище, и какая! Ну что ж, за работу…

Мы мчались в ночи вперед и вперед. Начальник вокзала сказал нам, что поезд барона состоит не из одного, как наш, а из трех вагонов, а его паровоз, заказанный всего лишь за несколько часов до отправления, меньше и не такой мощный. Это известие сильно взбодрило нас. Мы промчались через довольно крупный город Санкт-Пельтен, где нам пришлось перевести всего одну стрелку, а затем и через Мелк со скоростью совершенно немыслимой.

— Теперь надо решить вот что, — донесся до нас сквозь рев локомотива голос начальника вокзала, когда Мелк остался позади. — Как поедем — через Линц или другой дорогой?

— Есть разница? — крикнул Холмс начальнику вокзала, приложившему ладонь к уху, чтобы лучше слышать.

— Через Линц дорога на Зальцбург короче, — сообщил нам этот бесценный человек, сложив ладони рупором у рта, — но в самом Линце мы потеряем время. Слишком много стрелок. В объезд на юг через Амштеттен и Штайр будет гораздо легче: стрелок меньше и не столько путейцев, которые могут застукать нас на месте преступления. Надо решать до того, как мы будем в Похларне. Да, вот еще что, полотно на юге хуже, — добавил он напоследок.

— Но ехать-то можно?

Начальник вокзала повернулся к машинисту. Тот пожал плечами и кивнул. Холмс взглянул на Фрейда, а потом на меня. На лице его был написан вопрос.

— Откуда известно, что барон едет через Зальцбург? — спросил Фрейд. — Быть может, он направляется в Браунау?

— Ну нет, за это я могу поручиться, — отвечал начальник вокзала. — Когда кто-нибудь заказывает экстренный, дорогу выбирают заранее и посылают уведомление по телеграфу, чтобы повсюду переключить стрелки. Я сам освобождал путь для поезда барона и знаю, какой дорогой он едет.

— Вот счастливое совпадение, — вставил Холмс. — Что же вы посоветуете?

Начальник вокзала задумчиво покручивал ус, который тут же стал черен от угольной пыли.

— Свернуть на юг.

— Отлично.

Так мы и поступили. У городишки под названием Похларн мы притормозили и Холмс сам соскочил на землю, чтобы перевести стрелки.

Фрейд и я, немного отдохнув, были готовы снова приняться за работу, что и сделали без промедления. Поезд наш понесся к Амштеттену. Тут я заметил, что запасы угля тают, и сказал об этом Холмсу, когда тот вернулся в кабину с полной лопатой, оставив Фрейда на тендере подгребать остатки топлива. Холмс кивнул, но ничего не сказал. В эту минуту он был занят тем, что пытался раскурить трубку, прикрывая спичку от ветра.

— Сколько у нас осталось? — спросил он у начальника вокзала, когда наконец его усилия увенчались успехом. Тот отправился вместе со мной на тендер осмотреть запасы, а затем взглянул на манометры, за которыми присматривал машинист.

— Если удастся добраться до Штайра, считайте, нам повезло.

Холмс вновь кивнул, поднялся на ноги и, ухватившись за железные поручни тендера, перемахнул через них и спустился по наружной стене, направляясь к одному-единственному вагону, который тянул за собой наш паровоз. Я перестал работать лопатой и невольно затаил дыхание, моля Бога, чтобы на всем ходу Холмс не сорвался вниз. Его плащ, который он опять надел, развевался на ветру, как парус. Встречный поток воздуха был так силен, что сдул с сыщика дорожное кепи с ушами.

На некоторое время он исчез из виду, а я продолжал вместе с Фрейдом кидать уголь, но долгое отсутствие моего друга не давало мне покоя. Я уже совсем было собрался поделиться своими опасениями с доктором, как тут Холмс залег на тендер сбоку, бросив перед собой целую груду занавесок и другого горючего материала, содранного внутри вагона.

— Пускайте это в дело, — скомандовал он. — Сейчас я принесу еще. — Затем он снова исчез.

В определенном смысле рассказ о том, как мы разодрали на части и сожгли по кусочкам несчастный вагон — раму за рамой, дверь за дверью, может показаться даже занимательным. Однако делать такое отступление совершенно неуместно. Достаточно сказать, что мы работали по очереди, кроме машиниста, который отказался участвовать во всем этом деле и туманно намекнул, что мы уничтожаем собственность железной дороги. Начальник вокзала наградил его ругательством по-немецки, смысл которого я не смог уяснить, предполагаю, что оно было как-то связано с матушкой машиниста и звучало так же выразительно, как и на любом другом языке. Я же извлек из углубления над табличкой топорик и, как бы подавая пример остальным, отправился потрудиться над вагоном сам.

Состав мчался, вспарывая ночь, и в этой сумасшедшей гонке вагон мало-помалу с нашей помощью исчез. Скорости мы не теряли, только раз остановились для того, чтобы перевести стрелки, чтобы продолжить наш кружной путь, да еще, ближе к пяти утра, сделали по настоянию машиниста остановку в Эбензее, где запаслись водой. Это отняло у нас несколько минут, но довольно много тепла ушло впустую — в предрассветное небо вместе с паром и снопами искр. После того как дело было сделано, машинист повеселел и мы снова набрали скорость, утешая себя тем, что, по словам начальника вокзала, барон, несомненно, встретился с большими препятствиями, пробираясь через огромный железнодорожный узел в Линце.