Циммерман: Ладно, тогда отправляйтесь за ним. А вы, Фельдер, постарайтесь выяснить, какого черта нужно было ночью Хорстману на Нойемюлештрассе или где-то поблизости. И главное — что значит запись в календаре «Фр. Фри». Мне это надо знать!
* * *
— Ты когда вернулся домой? — Фрау Маргот Циммерман со всей возможной строгостью атаковала своего сына Манфреда, который, позевывая, наливал себе кофе.
— А тебе зачем? — Манфред даже не взглянул на нее. — Для тебя же лучше не знать.
— А если отец будет спрашивать?
— Конечно, будет. — Манфред криво усмехнулся. Восемнадцатилетний высокий стройный парень был удивительно хорош собой, с ангельски чистыми чертами. «Как со средневековой картины», — говаривал его приятель Амадей Шмельц. — Комиссар Кребс уже наверняка доложил папочке, что сцапал меня ночью.
— Он тебя сцапал? — недоверчиво переспросила Маргот, высокая зрелая женщина в духе Мадонны германского барокко. — Где же ты был, Манфред?
— В одном заведении у вокзала. — Манфред зевнул. — С приятелями. Ну перебрали чуть-чуть… Вообще-то Кребс вполне мог меня забрать, но не сделал этого. Не иначе по дружбе с коллегой Циммерманом! Таковы наши стражи порядка и справедливости.
— Но он же твой отец!
— А твой — муж! — с полным безразличием констатировал Манфред, словно разговор шел о погоде. — И мужа ты выбирала сама. А у меня не было возможности выбрать отца, и вот теперь всю жизнь мучайся с полицейским!
— Я тебя понимаю, — протянула Маргот. — Люди вроде него ни о чем не думают, кроме своей службы. И при этом утверждают, что в состоянии понять человеческие слабости и боли. Только самих близких они не понимают. В этом я уже убедилась.
— Случайно не вчера ночью, а? — усмехнулся Манфред. — Ты когда пришла домой, мама?
* * *
Деликатные признания доктора юриспруденции Антонио Шлоссера, адвоката, среди друзей известного как Тони:
— С Маргот, ныне фрау Циммерман, и Мартином, ее мужем, мы знакомы с юности. Все трое жили в Аугсбурге и вместе переехали в Мюнхен. Отношения были самыми дружескими. Маргот была дочерью фабриканта, мой отец — врачом, а отец Мартина служил в полиции.
Оставались мы неразлучными друзьями и тогда, когда я изучал право, а Мартин начал свою карьеру в криминальной полиции. Первая трещина в нашей дружбе возникла после неожиданного решения Маргот выйти замуж за Мартина. Я любил ее так же сильно, как и он. Но напрасно я пытался добиться ответа, почему она так решила. Видимо, дело в том, что она уже носила под сердцем Манфреда.
Но и супругов Циммерман я не терял из виду. С Маргот, женщиной интеллигентной, из хорошей семьи, я и впредь оставался в хороших отношениях, а вот Мартин, криминалист душой и телом, отдалялся все больше. Иногда мне кажется, что мы с ним стали совершенно чужими людьми, словно живем в разных мирах.
Мои чистые дружеские чувства к Маргот — сам я холост и бездетен — никогда не угасали. Иногда мы встречаемся, разумеется, с ведома Мартина, то в кафе, то у знакомых. Я забочусь о том, чтобы это происходило в избранном обществе. Убежден, за последние годы Маргот поняла, что ее решение выйти за Мартина было страшной ошибкой. От которой пострадал и я.
* * *
Комиссар Циммерман в сопровождении Фельдера вошел в квартиру Хорстманов. Открыла им Ханнелора Дрейер. Вела она себя как домоправительница, и казалось, что роль эта доставляет ей радость.
Поздоровавшись на ходу, Циммерман отправился прямо в спальню. Хельга Хорстман, несмотря на то, что время шло к полудню, все еще лежала в постели. Фельдер сообщил сотруднице, что миссия ее окончена, и попросил составить рапорт.
Когда та удалилась, Циммерман повернулся к Хельге, разглядывавшей его припухшими глазами, и холодно начал:
— Полагаю, что вам не до того, но все же выражу соболезнования по поводу гибели вашего мужа.
— А больше вы ничего не полагаете? — сердито бросила Хельга. — Какое вы вообще имеете право надоедать мне?
— Меня интересуют некоторые обстоятельства и ваше отношение к ним, фрау Хорстман, — продолжал Циммерман. — Но прежде всего: как нам известно, после десяти вечера вы ушли с бала и вернулись около полуночи.
— Откуда вы знаете? — перепуганно воскликнула женщина и так резко села, что ее пеньюар соскользнул с плеч, обнажив чуть не все тело. Правда, Фельдер как известный знаток оценил это зрелище весьма скептически и открывшиеся части определил как не слишком лакомые. Циммерман, который и глазом не моргнул, настойчиво повторил свой вопрос:
— Где вы находились во время убийства, фрау Хорстман, и с кем?
Тут у двери раздался троекратный звонок, Циммерман кивнул, и Фельдер впустил гостя. На пороге стоял Вальдемар Вольрих.
— Ты как по заказу! — с облегчением воскликнула Хельга Хорстман, увидев его сквозь дверь спальни. — Они тут пытаются загнать меня в угол. Ты должен помочь!
* * *
В 11.5 °Сузанна Вардайнер, накинув роскошный пеньюар от фирмы «Бальмен» из Парижа, терпеливо старалась разбудить мужа.
Петер Вардайнер сонно перевалился с боку на бок и, не открывая глаз, погладил ее бедро.
— Ингеборг, — пробормотал он в подушку.
— А кто эта Ингеборг? — весело спросила она, склонившись к нему.
Тут Вардайнер сел и, чтобы окончательно проснуться, потряс головой. Головой, которую некоторые находили красивой, а многие — умной. Потом взглянул на Сузанну.
