Вам доверяются люди - [172]

— Ему, знаешь, три четверти желудка вырезали, — делая круглые глаза, шепотом объясняет Костя. — Мать для него тут особую еду придумывает.

— А потом как же? — испуганно спрашивает Кира.

— Врачи говорят — потом будет есть как все, только понемногу и часто… А вон тот молодой, в углу…

Они шепчутся долго, обо всем на свете, перескакивая с обстоятельного обсуждения профессии врача (Костя склонен теперь одобрить решение Киры) на перспективы начавшегося футбольного сезона. Но в футболе Кира смыслит мало, и потому разговор переходит на те годовые контрольные, которые давали в Кириной школе, и на то, с кем Кира дружит в классе, и какие книги любит Костя, и какие новые фильмы идут в кино, и, конечно, Кира вспоминает о новой советской космической ракете, которая была запущена как раз на следующий день после того, как Костю ранили. Тут Кира в страхе замолкает: тетя Юля строго-настрого предупредила ее, чтоб о ранении, об операции и, конечно, о том, что Костя «вторично рожденный» — ни слова. До этой минуты Кира тщательно обходила запретные темы — и нате же, сорвалась! Но Костя даже не замечает испуганного молчания Киры. Космическая лаборатория, мчащаяся вокруг Земли, волнует его в первую голову теми радиосигналами, которые могут принимать даже любители коротковолновики.

— Меня это дело во́ как интересует! — увлеченно объясняет он. — Только физику надо мне подтянуть, понимаешь. У тебя как с физикой?

— У меня ничего, — скромно говорит Кира, — годовая, наверно, будет пятерка.

— Ишь ты! — с завистливым уважением восклицает Костя.

— Да это же пустяки! — энергично возражает Кира. — Я ручаюсь, что за лето подтяну тебя и по физике и по чему угодно.

Но Костя недоверчиво поджимает губы:

— Подтянешь! Увезут тебя на дачу или просто не позволят…

— Во-первых, если я не захочу, меня никуда никто не увезет, — гордо заявляет Кира, — а во-вторых, почему не позволят?

Костя отводит глаза:

— Ну, я не знаю… Родители не любят, когда девчонки с мальчишками дружат.

— Мой папа и тетя Юля не такие дураки! — обиженно заступается Кира.

— Слушай, — вдруг спрашивает Костя, — она правда очень хорошая?

— Кто? Тетя Юля? Она замечательная!

— Так почему же ты ее теткой зовешь?

Теперь молчат оба. Наконец Кира решается.

— А… а как? — шепотом спрашивает она.

— Если б у меня был хороший отчим, — тихо, сквозь зубы, отвечает Костя, — я бы его только папой звал…

И в эту минуту в палату входит молоденькая сестричка:

— Товарищи посетители, без пяти шесть! Прощайтесь, прощайтесь, не задерживайте наших больных, им отдохнуть надо!

Она говорит весело и дружелюбно, но в палате сразу становится грустно.

— Как быстро! — вздыхает Кира.

— А ты опять приходи. Здесь каждый день пускают, — у Кости немного смущенный вид, — если, конечно, хочешь…

Сестра уже ушла, посетители неохотно и медленно собирают какие-то баночки, посуду, книги. Но сколько ни тяни, а время истекло. Кира оглядывается. Уже ушла толстая суетливая жена усатого больного и встал с табуретки молодой летчик, который приходил навестить брата, такого же молодого парнишку, как он сам. Наверное, надо уходить и ей, Кире, но почему же не зашла, как обещала, тетя Юля и не вернулась Ольга Викторовна?

— Надо уходить, да? — наклонясь к Косте, тихо спрашивает Кира.

— А вот и наши мамы! — неожиданно объявляет он.

Поперхнувшись, Кира оборачивается. Действительно, Юлия Даниловна и Ольга Викторовна, улыбаясь, вместе входят в палату.

— Ну, прощайтесь, ребятки, до послезавтра, — говорит Юлия Даниловна. — Послезавтра, во вторник, Кира опять придет. Хорошо?

— Только ничего не приносите, Кирочка, — предупреждает Ольга Викторовна, — иначе не пущу, смотрите!

Еще полминуты — и Кира уходит, оглядываясь и махая на прощание своей опустевшей плетеной сумочкой.

Молча идет она за Юлией Даниловной по длинному коридору, раздумывая над тем, что сказал Костя: «Если б у меня был хороший отчим…» Юлия Даниловна, конечно, не может знать, о чем думает девочка, но видит, что она не на шутку взволнована, и считает за благо помолчать. Почти у самого выхода на лестницу, там, где стоит аквариум, им преграждает путь грузный человек в больничном халате. Халат надет только на одну руку и подпоясан ремешком, другая рука у человека в бинтах и в гипсе.

— Кого я вижу в хирургическом отделении! Товарищ Лознякова собственной персоной! — громко приветствует он Юлию Даниловну.

Рядом с грузным человеком молодой высокий врач в очках. У него густая копна черных волос и тонкая, мальчишеская шея. «Неужели это и есть Андрей Захарович, который спас Костю?» — с острым любопытством думает Кира.

— У К-кости были? — слегка заикаясь, спрашивает врач.

«Он!» — решает Кира.

— У Кости, — отвечает Юлия Даниловна. — А что вы оба делаете не на своем этаже?

Кира соображает: «Не на своем этаже! Значит, не он?»

— Ух, строгая! — смеется грузный человек. — Мне теперь разрешено ходить, вот и оглядываю… хозяйство. Аквариум у вас тут. Замечательная штука! — объясняет он. — У рыбешек-то этих у каждой свой характер, оказывается. В жизни не было времени присмотреться…

— А вы-то, Наум Евсеевич, зачем пришли в свободный день? — спрашивает Юлия Даниловна.