Валюта любви - [32]

Мы встречаемся с Сильви, владелицей компании Rasurel Swimwear, в холле отеля Djerba Menzel. Она советует мне полежать у бассейна, чтобы кожа загорела. Никогда раньше не загорала топлесс, но, когда озираюсь, вижу, что никто не глазеет на мою грудь. Приятно не суетиться по поводу верхней части бикини и полосок от купальника на загорелом теле.

Жгучее африканское солнце впитывается в мои кости, а в бассейне так тихо, что слышу собственное дыхание. Закрываю глаза и вскоре засыпаю. Не знаю, сколько времени прошло, но, когда сажусь, кровь приливает к голове. Кружится голова. Медленно встаю, иду в свой номер и смотрю на себя в зеркало в ванной. Кожа стала темно-красной, не как у бледной парижанки, – думаю, ее тон ближе к моему цвету кожи в Калифорнии. Впрочем, не уверена в этом, потому что уже давно не загорала.

У меня возникает желание подрезать волосы. В ушах звучат слова Вилли: «Отращивай длинные волосы – никаких челок!» Я игнорирую наставление и достаю маникюрные ножницы для ногтей из туалетной сумки. Беру под контроль свою жизнь по нескольку волосков за раз.

Вечером пылающие фонари освещают извилистый путь к ресторану. Зал драпирован ярко-розовым, бирюзовым и фиолетовым шелком. Сильви, Анри, фотограф и я сидим на подушках вокруг низкого стола из латуни. Красивый мужчина в чалме и кафтане держит латунную чашу и чайник, чтобы мы вымыли руки, потому что мы будем есть руками, а не столовым серебром. Мы кладем рыбу со специями, овощи и кускус на мягкий, теплый лаваш. На десерт хрустящая пахлава с медом и корицей. Клиент, Сильви, даже не заметит, что я подрезала волосы.

К концу ужина мне становится нехорошо. Я не говорю им, что меня тошнит и того и гляди упаду в обморок. Стараюсь не подавать виду. По пути в номер головокружение и тошнота усиливаются. В голове стучит, кожа горит. Снимаю одежду и смотрю в зеркало. Никогда еще моя кожа не была такого цвета. Спешу рухнуть на кровать, пока не упала в обморок. Стараюсь не шевелиться, а мое тело бросает из озноба в жар. Простыни как колючки, голова кружится, и я беспокоюсь о завтрашних съемках. Всю ночь напролет слушаю арабское радио.

Пробуждение в дезориентированном состоянии вполне естественно – первые несколько мгновений, когда озираю комнату в поисках подсказок, которые намекнут, в какой стране нахожусь. Моя пылающая кожа говорит мне, что я в Тунисе. На цыпочках прохожу в ванную, чтобы посмотреть на ожоги, и, к счастью, кожа выглядит не так плохо, как можно судить по ощущениям. Надеваю свободную футболку, но без нижнего белья, поскольку следы от трусиков не допускаются на съемке купальных костюмов, и встречаюсь за завтраком с Сильви и Анри.

Песчаная тропа ведет к пустынному пляжу, где прозрачные бирюзовые волны бьются о бледный песок. Переодеваюсь под полотенцем, концы которого держит Сильви. Эти костюмы, очевидно, были скроены на французских девушек с их миниатюрным тазом, в отличие от моих форм. Натягиваю их на бедра и чувствую боль.

Мне нравится работать с этими клиентами. Они спокойны и почтительны – никакой драмы. После съемок, продолжавшихся все утро, я была ошеломлена, увидев мужчину на пляже со своим верблюдом. Никогда не видела ничего столь же экзотического. Он разрешает мне погладить верблюда, и, когда я смотрю в глаза старику, его лицо кажется знакомым. Вы когда-нибудь встречались с кем-то случайно и, когда ваши глаза встречаются, вы ощущаете возникшую между вами связь? Как будто они вам уже знакомы? Ну так вот, это происходит между мной и человеком с верблюдом.

Мы отправляемся на осмотр достопримечательностей Туниса, совершаем покупки на базарах и угощаемся кускусом и рыбой на открытом воздухе на площади. Тунис – прекрасный дружелюбный город, и мне здесь нравится. Забываю о ежедневных однообразных просмотрах и притворяюсь в течение нескольких дней, что у меня нормальная рабочая жизнь. В окружении природы и уважения с каждым днем становлюсь более умиротворенной.

Десять дней, проведенных в Тунисе, оживляют мой дух, а вернувшись в Париж, попадаю на обложку журнала Olympe, французской версии американского Self.

Преследуем машину фотографа Жоржа Видона во французской сельской местности

Калифорния – просто отстой!

Август 1980 года

Единственная нить, которая связывает меня с моей старой жизнью в Калифорнии, – это редкие телефонные звонки и письма, которые я получаю. Проверяю свой почтовый ящик в агентстве, надеясь на письмо.

Открытка от мамы вводит меня в курс дела относительно ее йоркширских терьеров, а папа пишет о пожарной станции и винтажном автомобиле, над которым он работает. Моя подруга Пенни и я обмениваемся письмами каждые несколько недель. Она рассказывает мне о колледже и своем парне, а я – о модельном бизнесе. В последнем письме она просит меня быть подружкой невесты на ее свадьбе в ноябре. Мой бывший парень Джек в письмах просит меня вернуться домой и уверяет, что хочет на мне жениться. Он даже рисует обручальные кольца на полях. Я покинула его у входа в аэропорт Лос-Анджелеса и надеялась, что большое расстояние положит конец нашим болезненным отношениям. Но он все еще не смирился с тем, что мы расстались.