Валюта любви - [30]

Ванная комната в конце коридора оборудована фисташково-зеленой раковиной и миниатюрной ванной. Одна спальня разделена на две части, поэтому квартирная хозяйка может сдавать в аренду обе стороны. Селим, турок, живет с одной стороны, а моя новая подруга Руби скоро поселится в другой. Дальше по коридору находится спальня американских студенток. Наша со Скарлетт комната располагается напротив них, там высокие окна, которые открываются в небо вверху и во двор внизу.

Паркет из французского дуба, уложенный елочкой, изящно расходится на полу. Выцветшие красные обои с геометрическим рисунком отстают от стен, а под окнами стоит потрепанный диван. Деревянная штанга удачно выполняет роль гардероба, а рядом с дверью спальни находится маленький ломберный стол для наших припасов: арахисового масла, швейцарского армейского ножа, двух спиральных кипятильников и пары кружек. В крошечной комнате в углу есть миниатюрная раковина и унитаз, а спим мы на французских парных кроватях детского размера с мягкими, выцветшими бирюзовыми простынями.

Мадам – моя квартирная хозяйка любит, чтобы ее так называли, – из Вьетнама. Ее сладкая, застенчивая улыбка наполняет комнату светом. Ей около сорока лет, и ее рост намного меньше пяти футов. Поверх своих цветочных хлопчатобумажных платьев она всегда носит громоздкие свитера и фартук. Увеличительные очки висят на цепочке вокруг ее шеи.

Благодаря сильному вьетнамскому акценту ее французская речь звучит с волнообразными модуляциями, которые я нахожу восхитительными. Поскольку она швея, мы легко устанавливаем контакт и наслаждаемся совместными вечерами в крошечной простой кухне, занимаясь приготовлением еды и смеясь. Я готовлю зеленый салат с дижонским соусом, а она делает домашний тофу с корицей и сахаром. Мы обе можем съесть по целому горшку.

В шестидесятые годы мадам и ее семья бежали в Париж от Вьетнамской войны в поисках безопасности. Тем не менее в одно страшное утро она проснулась в пустом доме – ее муж и дети уехали. Они вернулись во Вьетнам. Она, должно быть, почувствовала себя совершенно беспомощной – мне никогда не приходило в голову спросить, почему она не последовала за ними. Она осталась в Париже с разбитым сердцем, тоскующим по детям. После того как мы подружились, думаю, она боялась, что я тоже ее покину. Я могу это утверждать, потому что ей потребовалось немало времени, чтобы открыться мне. Ей хотелось быть уверенной, что я часть недвижимости, а не просто очередной квартирант.

В мою первую ночь, проведенную у Мадам, вижу сны на французском языке. На следующее утро полностью переключилась на французский, даже когда бодрствую. Это происходит легко и естественно. Теперь не думаю на английском, и мне это нравится. Эта квартира кажется настоящим домом, частным, как мой собственный секретный мир, недоступный для всех, особенно для людей, не говорящих по-французски. Я наконец чувствую свою связь с множеством людей, среди которых живу в этом городе. Мы знаем, что у нас есть нечто общее, наш собственный язык. Я член эксклюзивного частного клуба. Французского клуба.

Наконец-то полоса в Vogue Paris!

«Проходной двор» моделей

Май-июнь 1980 года

Как только моя жизнь набирает обороты, Скарлетт уезжает из Парижа на работу в Милан. Жизнь с ней заставляет меня чувствовать себя в безопасности, и, хотя мы разные, она хорошая подруга, и я люблю ее. Мы всегда смеемся над нашими сумасшедшими обстоятельствами и разделяем общие испытания и триумфы. Ужасно скучаю по ней и впадаю в шок, осознав, насколько сильно зависела от нее эмоционально.

Судьба модели может быть одинокой, а отношения – трудными.

Постоянные разъезды осложняют построение доверительных отношения и укрепление дружбы. Стоит мне встретить понравившуюся девушку, как она покидает город без предупреждения. Я так и не узнаю, сдалась ли она и уехала домой или произошло что-то другое. Некоторые модели приезжают в город только ради выступления в модных показах. Эти красавицы под шесть футов роста (выше 180 см) царят на подиуме. Далее существуют «идеальные» модели, которые приезжают на съемки для журналов и отправляются обратно в Нью-Йорк. Таких, как я, кто остается и упорно пытается добиться успеха, довольно мало. У меня есть забавные воспоминания о сумасшедших, пьяных ужинах с другими моделями, которые заканчиваются разбитыми тарелками. Особенно запомнился случай, когда модель запустила огромным комом взбитых сливок в черную кожаную байкерскую куртку одного пижона – впрочем, ему эта выходка не показалась забавной.

После отъезда Скарлетт моим самым близким другом становится бортпроводник компании Air France. Ален организует вечеринки в своей квартире, где мы готовим наши национальные блюда. Биттен, родом из Дании, делает тефтели с отварным картофелем; Анна, из Швеции, печет блины с брусничным соусом и взбитыми сливками. После обеда мы всей компанией прогуливаемся по Латинскому кварталу, где нас развлекают уличные музыканты, пожиратели огня, глотатели ножей и мимы. Тем не менее нам трудно выкроить время, чтобы собраться вместе, поскольку постоянно находимся в разъездах. Главным образом, бываю только я.