Валя offline - [31]

— Ааа, накурились! — догадался умный Чижевич, чем вызвал у нас новый приступ хохота.

Сразу после Чижевича пришли Настя с Анной-Марией в одинаковых платьях и с одинаковыми причёсками.

— Вы эти самые? — тут же не задержалось за Диной. — Клоны, что ли?

— Ну Дииина! Мы у стилиста были!

Потом завалились Женёк с Андрюхой, Тима, Тоха, Игорь из параллельного, Полина с Гелей — все с кучами еды: родители расстарались.

Народ всё прибывал — мокрый, весёлый, шумный. Все обнимаются, девчонки целуют меня в щёчку, помадой перемазали. А ведь в школе они, то есть мы, совсем не такие. С некоторыми мы вообще не общаемся, с Анной-Марией, например. А она вон подарок принесла, улыбается, дружелюбно вроде. Может, из-за того, что сегодня праздник?..

От этого галдежа, грохота музыки, визга девчонок и хрипловатого ржача парней в моём доме (в моём собственном доме!) мне стало так здорово, что захотелось взять и остаться в этом мгновении. Навсегда-навсегда. Форэва!

Господи, не дай мне умереть от счастья!

* * *

Половина второго. На кухне дымят паровозы. Это наши мальчики пускают носами кольца, у кого больше. В нос ударяет сладковатая волна — кто-то принёс траву. Я чувствую себя чужаком в собственном доме.

Музыка разжижает пространство — в динамиках новый трек Тимати. Пафосный, такой, как надо — это Чижевича дисочки:

— Зацени, а?

Тоха одобряет. Он навинтил на пальцы суши, которые принесла Настя, это кольца у него. Колбасится перед полутёмным зеркалом.

Свет потушили. Вернее, мы его и не включали: темнота — друг молодежи и тэ дэ и тэ пэ.

Поля с Гелей извиваются, как ящерицы, в мини-юбках, руками машут. Стараются перед Строевым, прямо какой-то батл[13] устроили. Зря они, что ли, в школу тектоника ходят уже три месяца?

А он всё-таки пришёл к нам, к малолеткам, этот Ванечка. Развалился на диване — очки в пол-лица, бейсболка, дизайнерская цепь — пялится на девчонок. А Поля с Гелей не здесь — они где-то! Точнее, на пятипалубной яхте, уже причалили к лазурным берегам Сан-Тропе. Топ-модели по-русски отдыхают.

А Максима всё нет.

Чижевич усадил Анну-Марию на коленки, шепчет ей что-то на ухо. Аня хохочет — красиво, запрокинув голову. На зуб приклеила брюллик, «потому что Новый год». Откидывает с лица тёмную прядь:

— Чижик, налей мне шампанского!

Дина злится, я по глазам вижу. Но вида не подаёт, плевать она хотела. Ходит туда-сюда, как тигрица по манежу в поисках жертвы, а Женёк за ней. Толстый, в зимней шапке, штаны зависли где-то между полом и задницей. На этой неделе он её бойфренд — позвал в «сп», а Динка взяла и согласилась. Просто так, ради прикола и чтобы Аньке с Чижевичем отомстить.

— Женёк, отвали! — морщится Дина. — Ты это, салюты принёс?

— Сейчас Макс придёт — всё будет. Бабахнем нипадецки!

А Максима всё нет.

Андрюха залез по-хозяйски в папин бар и барменит за стойкой.

— Дюш, мне мохито! — пробиваясь через рэповую завесу, кричит Дина. — Валечка, принеси мяту! Куда ты ром льёшь, очумел? Мне безалкогольный!

Иду на кухню за мятой. Неужели он не придёт? Родители не отпустили? Но он же обещал. А почему не звонит? Смартик в кармане джинсов молчит. Судорожно проверяю: может, пропущенный вызов? Нет.

В кухне пусто и дымно. Куряки срулили к остальным — зажигать! Распахиваю окно, потом холодильник. На верхней полке стоит Динин «Наполеон» с дыркой в центре. Кто-то выел из него сердцевину — вон столовая ложка вся в креме.

Мне становится ужасно смешно. Вспоминается что-то смутное: толстая серая мышь в синих штанах в картонной коробке от торта. Кажется, это из Лизиного «Кота Леопольда»…

На кухню заходит грустный Женёк — его отбрили по полной. Думаю, это он сожрал торт, больше некому.

— У тебя есть поесть? Мне эти суши с мандаринами уже вот тут!

Я опять смотрю в холодильник:

— Будешь сосиски?

— Давай. А их солить надо?

— В смысле?

— Ну, когда варишь — надо или нет?

— Не надо, — я набираю в кастрюлю воду из кулера и включаю плиту. — Закипит, бросишь.

— Аригато[14]. А ты чего такая?

— Какая?

— Ну, убитая. Грузишься? — Женёк швыркает носом.

— Я не гружусь, — выдавливаю из себя полусантиметровую улыбку. Это даётся с трудом. — А тебе Максим не звонил?

— Макс? Да он скоро будет. У него с предками несрастон, как обычно. А у вас что, типа, любоф и всё такое?

— Так он тебе звонил?!

— А то! Эй, ты куда сорвалась?

А я уже несусь из кухни по коридору, три ступеньки вниз, налево, через холл… Надо глянуть в зеркало, мало ли! Помадой измазали, может, нос блестит… Впопыхах налетаю на кого-то, падаю, приземляюсь вроде на руки, но сильно ушибаю колено.

— Не видишь, куда прёшь? — злобно кричу я от досады и боли.

— Сори, я не хотел.

Поднимаю глаза и вижу какое-то нереальное количество крохотных розовых бутонов. А за ними — Максима с испуганным лицом.

Жизнь становится так офигительно прекрасна, что я едва ли способна с этим справиться.

* * *

— Это он что, тебе подарил, да? Такие красиииивые! И ножки толстенные!

Кто-то из девчонок принёс букет из холла и уже поставил его в вазу.

— А что там в пакетике? Ой, девочки, духи! У меня у мамы такие же — дорогущие! — девчонки облепили меня, как комары.

— Духи и розы — что может быть оригинальнее? — говорит Дина с хорошо скрытой иронией. Это она умеет.