Валтасаров пир - [13]

Остаток осени пролетел совершенно незаметно для меня. Закончился сбор урожая на плантациях, а в ноябре прекратились тропические ливни. В канун Рождества Жанно исполнилось шесть месяцев. Малыш теперь мог сидеть, не падая на спину, и головка его уже давно не запрокидывалась беспомощно назад, пугая меня. У него начали появляться первые зубки, а вместе с ними – новые заботы, новые трудности. Жанно плакал по ночам от непривычных ощущений, и я часами сидела у его колыбели, пытаясь успокоить и укачать. Лишь когда усталость валила меня с ног, мне на помощь приходила Изидора. Но в целом все шло без особых осложнений. Я была счастлива и огорчалась только оттого, что молока у меня хватило лишь на первые два месяца. Потом пришлось пригласить кормилицу – дородную негритянку Жасмину.

Летело время, а вместе с проходящими месяцами проходила и моя тревога о том, что меня могут обнаружить, разлучить с сыном, лишить братьев.

Я действительно была счастлива. Но теперь, когда после родов прошло столько времени, у меня в душе и даже в теле появлялось ощущение чего-то смутно желаемого, сладко-пронзительного.

Я часто подходила к зеркалу… Роды так изменили меня к лучшему, что я сама себя не узнавала. Фигура, ранее еще сохранявшая девическую угловатость, теперь приобрела плавные, нежные очертания. Я снова стала стройной и изящной, и забылись те времена, когда мою тонкую талию так изуродовала беременность. Волосы выгорели на солнце, стали до пронзительности белокурыми и такими пышными, что я едва могла с ними совладать. Четче проступила тонкая лепка скул, черные глаза сияли от счастья, а кожа под жарким солнцем Мартиники приобрела медово-смуглый оттенок. Без сомнения, я стала красивее.

Мне снова вспомнился граф д'Артуа. Не Анри, а именно он, хотя я была до сих пор зла на него. Те безумные ночи, вспышки желания, океан сладострастия… Да, конечно, для полного счастья мне не хватало именно этого. Мне недостает любви. Но только уместно ли в связи с этим вспоминать принца крови?

Пытаясь успокоиться, я взяла Жанно на руки, нежно поцеловала вспотевший лобик, поправила кружевную пеленку.

– Пойдем во двор, Жанно? К дяде?

Малыш радостно улыбнулся, словно понял каждое мое слово.

– Доброе утро, Антонио, – сказала я, усаживаясь на крыльце рядом с братом.

Он вынул изо рта трубку и потушил ее.

– Доброе утро, сестра.

– Где сейчас Луиджи? На плантациях?

– Отправился к мадам де Пикуаньи… он без ума от нее.

– Наш Луиджи? – Я пожала плечами. – Он так красив, что без ума сама мадам де Пикуаньи.

Жанно тихо засыпал, и я перевела взгляд на Антонио. В ту зиму ему было двадцать девять лет. Он так и остался худощавым, но очень вырос – наверняка до шести с половиной футов. Антонио не был красив, но его живое лицо с характерным угрюмо-задиристым выражением было своеобразно. А в сущности, это был все тот же тосканский лаццарони, немного разбогатевший и из-за возраста ставший чуть спокойнее. В нем так и осталось что-то такое, что в детстве заставляло меня побаиваться и одновременно восхищаться им.

Луиджи рассказал мне его историю.

Покинув в девятнадцать лет Тоскану и забрав с собой Аполлонию, он отплыл из порта Ливорно и прибыл в Англию, где долго прозябал на китобойных шхунах и в британских доках. Когда представился подходящий случай, Антонио легко расстался с Аполлонией и на торговом судне добрался до Мартиники. Хозяин маленькой фермы на востоке острова взял его надсмотрщиком на плантации.

Остальное я знала смутно. Антонио был замешан в каких-то темных непонятных делах: ферма, где он работал, была ограблена. Уж не самим ли братом? Этого я не знала. Во всяком случае, он с дружками бежал с Мартиники в испанскую часть Сан-Доминго. Через пару лет он вернулся – под другим именем, солидный, богатый. Большая ферма, которую он назвал фермой Пьомбино, и кофейные плантации приносили ему немалые доходы. Очевидно, у Антонио были основания опасаться за свою жизнь. Ферма была превращена в маленький укрепленный пункт, в форт, обнесенный со всех сторон крепкой деревянной стеной и защищенный коваными воротами. Рабы здесь преимущественно были беглые. Хозяин Пьомбино обращался с ними как с компаньонами, и у них не было причин для недовольства. Каждый негр имел оружие, чтобы в случае необходимости защищать ферму. А сколько еще было управляющих, вооруженных лучше, чем разбойники с большой дороги…

Антонио нашел Луиджи во время своей поездки в герцогство Тосканское три года назад. Младший брат прозябал в нищете, зарабатывая гроши в какой-то кондитерской лавке и тут же прогуливая их во флорентийских кабаках. Антонио легко с ним сговорился… Несмотря на разлуку, оставалось между ними что-то такое, что связывало крепче любой дружбы: голос крови, родство… В итальянцах оно особенно сильно, это я проверила на себе.

Так я и жила на этой странной ферме – полубандитской, охраняемой со всех сторон, но хуже себя от этого не чувствовала. Уж я-то знала, что мне здесь ничто не угрожает. Ведь я сестра хозяина – Великого Антуана, как его здесь называли.

– Я так рада, что встретилась с вами, Антонио.

– Мы стали совсем другими?