Валиханов - [108]
Думается, что в спорах исследователей научного наследия Чокана Валиханова о том, в какой степени он был революционным демократом и в какой либералом-реформатором, одним из самых веских аргументов может служить решение о высылке Валиханова в 1865 году из Степи в Петербург.
Если бы он мог уехать в Петербург!..
Когда Д. А. Милютин писал резолюцию на докладе начальника Главного штаба генерал-адъютанта графа Гейдена, в Петербурге уже знали, что в Англии издана книга «Русские в Средней Азии»[131] и что в нее наряду с переводами записок других русских путешественников вошел и перевод кашгарских записок Чокана Валиханова. В предисловии издатели сообщали, что Валиханов офицер русской службы, сын киргизского султана и хорошо образованный человек. Все точно, без путаницы — Валиханов для издателей фигура известная. Его труды предлагаются английскому читателю потому, что «дают возможность англичанам составить правильное представление о теперешнем положении России в Средней Азии». Далее в предисловии идет речь о том, что «образование новой провинции под названием Туркестан»[132] увеличивает подозрения некоторой части английской общественности, нет ли со стороны России враждебных поползновений против Британской Индии. Английские издатели признают, что Бухара и Хива, а также Коканд к 1865 году находятся в сфере влияния России.
Судя по предисловию, книгу издали не с познавательными, а скорее с политическими целями. Ничего не сообщая об английских планах проникновения в Восточный Туркестан, предисловие указывает на «русскую опасность». В результате книга вызвала в Англии волну русофобии. Высказывались всерьез предположения, что русские бросят на Индию армию туркмен и казаков. В обзорах английской прессы, опубликованных в «Русском инвалиде»[133], приводится цитата из «Таймса»: «Есть намерение при помощи субсидий и политических агентов сделать Афганистан и другие пограничные с Индией владения политическою преградою между нами и Россией». «Русский инвалид» отвечал «Таймсу», почти цитируя «Очерки Джунгарии» Валиханова: «В виду всей Средней Азии, находящейся в разложении и упадке, в виду Западного Китая, терзаемого до самых пределов Кашгара беспрерывною инсургенциею против китайских властей, совершающих возмутительные жестокости, может ли Россия оставаться безучастною в контраст с образом действий англичан в Индии?»
Но Чокан не успел получить известие об издании его записок на английском языке, как не успел он получить приказ о производстве в чип ротмистра, как не успел узнать о своей высылке в Петербург.
Умирающему от чахотки дано напоследок почувствовать себя лучше и уверовать в свое выздоровление. В один из апрельских прозрачных дней он попросил вынести его из юрты на вольный воздух. Дышалось легко, степь раскинулась просторно, вольно, снежные верхи Алатавских гор соединились с облаками.
Какие планы он строил на будущее, можно только догадываться, потому что сгинули все записи Чокана той, последней поры его жизни пли похищенные кем-то, кто знал им цену, или брошенные в огонь кем-то, для кого это была никому не нужная бумага[134]. Неизвестно, о чем он мечтал, но известно, в чем он был совершенно уверен. Он знал, что годы его странствий и трудов совпали с исторически очень значимым периодом в жизни его народа, когда казахи всех жузов завершали свое вхождение в состав России и вместе с тем свое воссоединение в один большой народ — мирный и поэтический, веселый и честолюбивый, полный сил и энергии, подающий огромнейшие надежды на развитие… И во всем том, что свершилось к 1865 году, составляющему веху в истории казахов, оставался навеки след его, Чокана, усилий, его понимания своего долга перед пародом, его отваги, его исторического предвидения.
Им никогда не владели тщеславные помыслы, и он очень строго судил о самом себе, но все это он знал. Не мог не знать! И чувствовал очень остро, что вот теперь-то приходит его время, чтобы повести свой народ путем истинного знания и завершить все незавершенное, исполнить пророчество Достоевского — растолковать многоязыкой России, что такое Степь и ее кочевой народ, открыть всему человечеству жизнь казахов, их прошлое, их настоящее, их помыслы о будущем…
Он скончался 10 апреля 1865 года, не дожив до тридцати лет, в ауле Тезека, в урочище Кочен-Тоган.
ИЛЛЮСТРАЦИИ
