Валгалла: Сага о Гейрмунне - [120]

– Да ну? – усмехнулся Гутрум.

– Ты тайно общаешься с Эльфредом. Ты вознамерился стать христианином, предать своих богов, а затем и своих воинов, сдавшись саксонскому пауку.

Помолчав, Гутрум сказал:

– А ты смышлен, Адская Шкура. Но ты ошибаешься. Я никак не могу быть клятвопреступником, поскольку я конунг и не клянусь никому.

– А как же честь? – спросил Гейрмунн.

– А как же мир? – закричал Гутрум. – Сыновья Рагнара и воины, поклявшиеся им, пали от саксонских мечей. Утешает ли их то, что они погибли с честью? Мы, датчане, вдоволь поразбойничали и повоевали. Мои воины хотят осесть на завоеванных землях. Они хотят пить, охотиться, брюхатить женщин, растить детей и стареть, рассказывая небылицы о своей молодости. А ты хочешь, чтобы вместо этого я снова погнал их на войну и смерть?

– Они могут умереть, забавляясь с женщиной или на поле боя, но они все равно умрут, ибо перемирие со смертью невозможно. Только трус…

– Не вздумай говорить мне о судьбе! – Рука Гутрума скользнула к рукояти меча. – Судьба, что ли, потопила мой флот, а вместе с ним и мою армию? Судьба оборвала жизни Уббы, Ивара и Берси? Или, может, судьба подарила Эльфреду и его брату победу в Эшдауне?

– Да, – ответил Гейрмунн. – И та же судьба отдала тебе Сиппанхамм.

– Сиппанхамм? – горько засмеялся Гутрум. – Мы шли сюда не ради Сиппанхамма! Без Эльфреда это место – хлев, утопающий в овечьем дерьме. – Выхватив меч, Гутрум направил клинок на Гейрмунна. – Мы пришли сюда, чтобы дать бой королю Уэссекса. Мы выбрали это место, чтобы покончить с ним, но он смог уйти. Саксонские ольдерманы набирают ополчение, а у нас нет сил сражаться с ними. Мы окружены войсками Вильтсира, Берроксира и Дефенасира. Если ты называешь это судьбой, тогда я скажу, что мы прокляты ею.

– Но у тебя есть браслет, – напомнил Гейрмунн.

– Браслет – это война! – взревел Гутрум. – А я хочу мира и потому говорю: нет ни судьбы, ни проклятия. Мы всего лишь соломенные куклы, вынужденные сами устанавливать мир и решать свою участь.

Гейрмунн понимал: достучаться до разума конунга способен только сильный предсказатель. Гутрум отрицает власть трех Прядильщиц, поскольку у него нет мужества встретить судьбу, сотканную ими. Он трусит, а трусость перед судьбой редко сменяется храбростью.

– Я отказываюсь воевать за Уэссекс, – сказал Гейрмунн. – Можешь заключать мир с Эльфредом. Я уйду, но только с браслетом.

Гутрум вздохнул:

– Придется тебе, Адская Шкура, забрать браслет силой. Конечно, если сможешь. Добровольно отдавать его я не намерен.

– Почему?

– Эльфред хочет, чтобы браслет уничтожили, – пожал плечами Гутрум. – Такова цена мира.

Гейрмунн обнажил Бродиргьёфр и устремился на конунга. Гутрум не двинулся с места. Конунг едва поднял меч, тогда как Гейрмунн держал свой обеими руками. Гейрмунн вскинул меч над головой, замахнулся и… движение рук замедлилось, словно меч попал в воду. Потом лезвие ударило в каменный пол, не задев Гутрума. Кости рук Гейрмунна зазвенели, словно колокола, а самого его закружило.

– Теперь видишь, – сказал конунг, надвигаясь на него.

Гейрмунн перестал кружиться и снова повернулся к Гутруму. Он не знал, как прорваться сквозь силу браслета. Каким бы ни был исход поединка, сдаваться он не собирался. Эта схватка была предначертана судьбой в то мгновение, когда он отдал Гутруму браслет.

Яростно взвыв, Гейрмунн вновь устремился на конунга, по-прежнему держа меч обеими руками. На этот раз клинок находился вблизи его плеча, острием вверх. Приблизившись к Гутруму, он вновь ощутил замедление. Меч так и норовил выскользнуть из рук. Гутрум взмахнул своим мечом и с нечеловеческой силой отшвырнул Гейрмунна.

Бродиргьёфр накренился, увлекая за собой Гейрмунна. Потом меч вырвался из рук и, пролетев по воздуху, упал в дюжине шагов на каменный пол храма. Краем глаза Гейрмунн увидел, как Гутрум заносит свой меч для второго удара. Гейрмунн распластался на полу и откатился в сторону.

– Знал ли ты о силе браслета, когда отдавал его мне? – усмехнулся Гутрум.

Гейрмунн вскочил на ноги, выхватив отцовский нож. Гутрум неторопливо приближался, размахивая мечом на манер пастуха, загоняющего кнутом овец. Гейрмунн изменил стойку. Нож он держал в одной руке, чтобы удары были точнее, а ноги расставил пошире. Даже у самых прочных доспехов есть уязвимые места, а потому Гейрмунн делал выпады, пригибался, со свистом рассекал воздух и отскакивал, ища брешь. Однако сила браслета окружала конунга словно стена, составленная из мечей. Пытаясь ее атаковать, Гейрмунн лишь уставал и терял силы.

Он отступил на несколько шагов, чтобы унять сбившееся дыхание. Со лба капал пот. Гейрмунн понимал: жить ему осталось недолго. Он был бы уже мертв, будь Гутрум моложе, сильнее и искуснее в фехтовании. Нужно пробиться сквозь невидимые доспехи датчанина, поступив с ним так же, как в свое время с Кроком.

– Я слышал, что после крещения Эльфред даст тебе новое имя. Ты станешь одним из его псов, готовых лизать ему задницу и выклянчивать объедки.

– Ничего-то ты не знаешь, Адская Шкура, – засмеялся Гутрум. – В Англии любой христианин посчитал бы за честь принять крещение от Эльфреда.