Валет мечей - [34]

Тут вперед выступила Афрейт. Она сбросила свои щегольские сапожки, закатала брюки выше колен и, вытащив из колчана помеченную фиолетовым шелком стрелу, отшвырнула его в сторону.

– А теперь я покажу тебе, как я управлялась с этим луком, когда была еще девчонкой, – обратилась она к Фафхрду.

С этими словами она уселась на землю лицом к почти отвесному склону, уперлась босыми ступнями в изнанку лука, пристроив наконечник стрелы между большими пальцами ног, и, держа обеими руками тетиву и оперенный конец стрелы, перекатилась на спину. Тетива натянулась, женщина плавно выпрямила ноги, и стрела взмыла над головами ошалевших от такого приема зрителей и участников.

Фиолетовой молнией ударилась она о склон совсем рядом с желтой стрелой Фафхрда, отскочила и легла чуть выше.

Афрейт, согнув колени, высвободила ноги из лука и одним быстрым движением поднялась с земли.

– Ты долго тренировалась, – с легкой укоризной в голосе произнес Фафхрд, прикручивая к левой культе металлический крюк, который он снимал на время соревнований.

– Да, всего полжизни, – согласилась она.

– Стрела леди Афрейт не воткнулась в мишень, – заметил Скаллик. – Разве это честно? Подуй ветер, и она упадет.

– Да, но сейчас ветра нет, а она все-таки как-то туда попала, – резонно возразил Гронигер. – И вообще хорошо, когда при стрельбе в высоту стрелы не втыкаются в мишень: погода переменится, и мы соберем их внизу, а те, что воткнулись, считай, навсегда пропали.

– А что, разве никто не забирается наверх и не собирает их? – удивился Скаллик.

– Что, залезть на Эльвенхольм? Ты разве не видишь, что для этого нужны крылья?

Скаллик измерил скалу взглядом и упрямо покачал головой. Фафхрд, услышав ответ Гронигера, бросил на начальника порта беглый взгляд, но удержался от замечания.

Афрейт пригласила всех выпить крепкого илтхмарского бренди за победу в состязаниях: ее, Фафхрда, а также Мышелова и Сиф, которые тоже оказались поблизости.

– За перья в твоих крыльях! – обратился Фафхрд к Гронигеру, не сводившему с него задумчивого взгляда.

Дети возились с белыми волкодавами. Гейл выиграла детские соревнования по стрельбе из лука, а Мэй первой пробежала короткую дистанцию.

Однако самые младшие уже начали хныкать, а тени заметно удлинились. Игры и соревнования закончились, и участники как следует налегли на еду и питье. Шум становился все сильнее. Все участники пикника заметно устали, но те, кто постарше (не самые старые, разумеется), веселились от души, точно предвкушая плавный переход этой вечеринки в следующую. Начали собираться в обратный путь, однако, куда идти – домой или в «Обломок Кораблекрушения», – каждый решал в зависимости от возраста и темперамента. Повеяло вечерней прохладой.

Бросив взгляд на восток, в сторону Соленой Гавани и порта, Мышелов заметил, что между корабельными мачтами уже клубился морской туман, и Гронигер подтвердил его слова. Но что за одинокий путник бредет к; ним по петляющей через поля и дуга дороге, освещенный последними лучами заката?

– Да это же Урф, – удивился Фафхрд. – Что это он вдруг решил пройтись?

Однако никто пока не мог ни согласиться, ни поспорить с верзилой Северянином: идущий был еще слишком далеко. Сигнал к сбору был уже подан, люди собирали вещи, укладывали их обратно в тележки, и вот наконец процессия тронулась в обратный путь. Большинство старалось держаться поближе к повозкам, так как в них еще оставалось спиртное, которое то и дело шло по рукам. Может быть, именно вино способствовало возобновлению утренних импровизированных песен и плясок, однако заводилами были уже не Фафхрд с Мышеловом, а другие. Двое, которые весь день были, казалось, такими, как прежде, вновь стали подпадать под власть проклятия, о котором им ровным счетом ничего не было ведомо: один, опустив глаза долу, неверной старческой походкой шаркал по дорожной пыли, другой, уставившись в небо, являл собой живой пример свойственной старческому возрасту рассеянности.

Высказанное Фафхрдом предположение относительно личности путника, спешившего им навстречу, оказалось верным, но о причине, заставившей Урфа покинуть теплое местечко и пуститься в путь, так ничего толком добиться и не удалось.

Старый мингол сообщил только Двоим и оказавшемуся рядом Гронигеру:

– «Хорошая Новость» пришла. – Затем, устремив взгляд на Двоих, прибавил значительно:

– Не ходите в «Обломок» сегодня вечером.

После этого на все их расспросы у него был один ответ – Я сказал все, что знаю, – и даже две кружки бренди не развязали его мингольский язык.

Они отстали от всей компании, но догонять им не хотелось. Солнце давно уже село; они шли по пояс в ночном тумане, скрывшем и порт, и Соленую Гавань, и большую часть опередившей их процессии. Туман приглушал топот пляшущих ног и голоса, выводившие мелодию какой-то песни.

– Видишь, – обратился Гронигер к Фафхрду, глядя, как туман постепенно застилает сумеречное небо, на котором не было видно ни одной звезды, – сегодня тебе все равно не удастся показать мне твою лохматую звезду.

Фафхрд ничего не ответил, только кивнул рассеянно и передал ему флягу с бренди; четверо мужчин в полном молчании углубились в молочный туман.