Валентина Серова. Круг отчуждения - [34]
«Буду рад встрече с Вами в любое удобное для Вас время.
Ваш слуга покорный К. Симонов».
На следующем спектакле все повторилось. Снова цветы и записка. Наблюдательные билетерши, которые бдительно охраняли служебный вход и зорко следили за всем происходящим вокруг, особо доверенные, те, что передавали записочки актрисам-комсомолкам, само собой, тут же донесли: этот парнишка ходит уже давно. На все спектакли. Но «Зыковы» — это уж обязательно. Ни один не пропустит...
Возможно, так вспоминал он те дни.
Интеллигентный воздыхатель быстро сделался объектом неусыпного наблюдения. Некоторое сомнение поначалу закралось в мысли: не имеет ли этот человек отношение к черной машине, что стоит у ее окон? Может быть, он принесет ей несчастье?
Но добровольные соглядатаи, сами того не зная, тут же поспешили развеять ее страхи: каждый день молодой поэт и начинающий драматург, некто Константин Симонов (член Союза писателей, 24 года — перспективный!) берет у администратора контрамарку. Тот, кто в черной машине, не ходил бы за пропуском...
Наконец на очередную записку Валентина великодушно ответила:
«Жду Вашего звонка
В. Серова».
И написала свой домашний телефон.
Эта первая версия их знакомства изложена в многочисленных публикациях о Серовой и кажется мне самой романтической. Так Валентина Васильевна запомнила это знакомство, таким оно и вошло в историю.
Вторая версия принадлежит Агнии Константиновне Серовой: Константин Симонов, молодой, 24-летний поэт и корреспондент, выпускник Литературного института имени А.М. Горького, аспирант ИФЛИ, ветеран Халхин-Гола, 12 мая 1939 года или в один из траурных дней пришел домой к юной вдове для того, чтобы написать некролог о погибшем летчике-герое А.К. Серове. «Симонов с Валентиной познакомился сразу после смерти брата. Она сама мне рассказала, что он пришел некролог писать». Эта версия самая фатальная.
Но существует и третья. Назовем ее самой реалистической. Обыкновенная история...
Константин Симонов написал пьесу, не патриотическую, не производственную — мелодраму. О любви. Он назвал ее «Медвежья шкура» и принес Борису Горюнову в Театр имени Е. Вахтангова. Пьеса не понравилась, и ее в работу не взяли.
Константин Михайлович решил: более всего вероятно, что его детище, пьеса о молодых (о современной молодежи), заинтересует молодежный театр, и предложил ее Берсеневу, назвав «Обыкновенной историей».
Он оказался прав — Берсенев пьесу взял. «Первое место в репертуаре нового сезона мы отводим пьесе «Обыкновенная история» — о молодых людях нашей страны. Автор ее — поэт К. Симонов, встрече с которым театр наш придает большое значение. К. Симонов, давший нам свою первую пьесу, в совместной работе над ее постановкой очень сблизился с театром и продолжает писать для него».
Позже автор по предложению театра даст пьесе третье название — «История одной любви».
Вокруг злополучной мелодрамы шли споры. Михайлов, новый первый секретарь ЦК комсомола, который сменил «предателя Косарева» на посту и тоже стал внимательно следить за работой подопечного его организации театра, определил пьесу как «проповедь грязи и пошлости в интимных отношениях любви».
Симонов отвечал: «Я все-таки глубоко убежден, что пьеса «История одной любви», решая вопросы, может быть, менее важные, но все-таки существенные, имеет право на существование.
Я уверен и всем своим существом знаю, что пьеса так, как она написана сейчас, чиста и целомудренна и зовет читателя и зрителя к чистоте и благородству в их личных отношениях... Я не могу согласиться с тем, что мои самые задушевные и чистые желания могли приобрести в пьесе какой бы то ни было оттенок грязи и пошлости. Они его не приобрели и не могут приобрести».
Так или иначе пьесу в репертуар приняли, и Симонов познакомился с Валентиной Серовой. Ей предстояло играть главную роль — Катю.
Безусловно, он влюбился. Она — нет. Он как мог привлекал внимание. В кулуарах и гримерках стал совершенно своим парнем. «Сблизился с театром», как писал Берсенев. И это правда. В театре Симонов со всеми нашел общий язык. Но говорят, Валя на него внимания не обращала.
Он носил цветы и шоколадки, угощал актрис, рассказывал смешные истории. «Валя Серова не смеялась и не шутила с ним. А в первую же встречу оскорбила: зло, беспардонно! — рассказывает М. Волина. — Труппе на чтении «Обыкновенная история» («История одной любви») не показалась! Старомодно. Любовь, семья, ревность. А где же конфликты классовые? Привыкли к шпионам и вредителям, глупыши! Иван Николаевич, напротив, нашел в пьесе чеховскую интонацию, свежесть и оригинальность. Пьесу приняли. Главную роль Иван Николаевич сразу решил отдать Серовой. Серова на читке отсутствовала. Болел малыш, она сидела возле него. Пьесу ей отвез для ознакомления секретарь комсомольской организации.
Филипп Филиппович Вигель (1786–1856) — происходил из обрусевших шведов и родился в семье генерала. Учился во французском пансионе в Москве. С 1800 года служил в разных ведомствах министерств иностранных дел, внутренних дел, финансов. Вице-губернатор Бессарабии (1824–26), градоначальник Керчи (1826–28), с 1829 года — директор Департамента духовных дел иностранных вероисповеданий. В 1840 году вышел в отставку в чине тайного советника и жил попеременно в Москве и Петербурге. Множество исторических лиц прошло перед Вигелем.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Анна Евдокимовна Лабзина - дочь надворного советника Евдокима Яковлевича Яковлева, во втором браке замужем за А.Ф.Лабзиным. основателем масонской ложи и вице-президентом Академии художеств. В своих воспоминаниях она откровенно и бесхитростно описывает картину деревенского быта небогатой средней дворянской семьи, обрисовывает свою внутреннюю жизнь, останавливаясь преимущественно на изложении своих и чужих рассуждений. В книге приведены также выдержки из дневника А.Е.Лабзиной 1818 года. С бытовой точки зрения ее воспоминания ценны как памятник давно минувшей эпохи, как материал для истории русской культуры середины XVIII века.
Граф Геннинг Фридрих фон-Бассевич (1680–1749) в продолжении целого ряда лет имел большое влияние на политические дела Севера, что давало ему возможность изобразить их в надлежащем свете и сообщить ключ к объяснению придворных тайн.Записки Бассевича вводят нас в самую середину Северной войны, когда Карл XII бездействовал в Бендерах, а полководцы его терпели поражения от русских. Перевес России был уже явный, но вместо решительных событий наступила неопределенная пора дипломатических сближений. Записки Бассевича именно тем преимущественно и важны, что излагают перед нами эту хитрую сеть договоров и сделок, которая разостлана была для уловления Петра Великого.Издание 1866 года, приведено к современной орфографии.
Иван Александрович Ильин вошел в историю отечественной культуры как выдающийся русский философ, правовед, религиозный мыслитель.Труды Ильина могли стать актуальными для России уже после ликвидации советской власти и СССР, но они не востребованы властью и поныне. Как гениальный художник мысли, он умел заглянуть вперед и уже только от нас самих сегодня зависит, когда мы, наконец, начнем претворять наследие Ильина в жизнь.
Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)