Валентин Пикуль - [73]

Чтобы «исправить моё мировоззрение», он подсказывал, что необходимо почитать в первую очередь. Несмотря на обоюдные, по-моему, опасения, нам оказалось совсем не скучно вдвоём. Даже наоборот, что меня очень радовало, поскольку для Пикуля дом с любимыми библиотекой и картотеками был его Вселенной, а домашний уют и очаг — Отечеством.

Каким он будет в дальнейшем? Я понимала, что теперь это в значительной степени зависит от меня. Как понимала и то, что воплотить в реальность все свои благие намерения будет совсем нелегко.

Надо было быстрее узнать характер и привычки со всеми их плюсами и минусами и, отбросив попытки перекраивать «под себя», суметь наладить нарождающуюся семейную жизнь, проявив внимание и терпимость ко всем слабостям и «странностям». Ведь жена писателя должна постоянно помнить, что когда её муж вроде бы бесцельно смотрит в окно — он работает.

Бывают в жизни такие мгновения, которые врезаются в память на всю жизнь. Об одном из таких и хочу рассказать.

Откровенно признаюсь, что мне было трудно привыкать к новой и ещё совсем неопределенной жизни. На работе кроме ближайшего окружения никто не знал о сделанном мне Пикулем предложении. Муж дал согласие на развод, но юридически я была ещё замужем. С Валентином Саввичем оговорили, что официальное оформление нашего брака совершим после того, как исполнится год со смерти Вероники Феликсовны.

Но жизнь и работа продолжались…

В мои обязанности входила организация встреч с творческой интеллигенцией города: писателями, поэтами, художниками, композиторами, режиссёрами. Ничего не подозревая о наших взаимоотношениях с Пикулем, в апреле начальник Рижского окружного дома офицеров подполковник Александр Митрофанович Прядко попросил меня организовать творческую встречу Валентина Саввича с офицерами штаба и политуправления.

Желание встретиться с писателем было и раньше, но на каждое моё приглашение Пикуль отвечал отказом. И вот однажды я его всё-таки уговорила.

Встреча проходила в лекционном зале политуправления. К назначенному часу к дому подъехала машина, и мы, захватив с собой необходимые атрибуты, чтобы оформить книжную выставку, поехали.

Встреча длилась уже около трёх часов, но никто не собирался уходить. Записки и устные вопросы сыпались один за другим, а Валентин Саввич был, как говорится, в ударе. Именно здесь я впервые ощутила на себе могущественное воздействие его прекрасных ораторских данных. Он обладал удивительным даром магически влиять на людей, заставляя всех внимательно слушать себя, находить в каждом собеседнике обоюдоинтересные точки соприкосновения.

Полностью подчинив себе аудиторию, как артист, отвечал он на вопросы любого содержания, не сглаживая и не обходя острых углов, тонко чувствуя накал страстей и сохраняя уважение к оппонентам.

Когда встреча закончилась, заместитель начальника политуправления генерал-майор Николай Андреевич Моисеев попросил Валентина Саввича пройти на второй этаж в кабинет полковника Трушина. Поднявшись вместе со всеми, Валентин Пикуль увидел накрытый праздничный стол.

Отвечая на приглашение, Валентин Саввич сказал:

— Я пришёл сюда не один и поэтому, извините, один за стол не сяду. Там, внизу, меня ожидает заведующая библиотекой — Антонина Ильинична, и я прошу пригласить её сюда.

Присутствующие, как потом рассказывал мне Пикуль, переглянулись, ибо я была для них «посторонним элементом», но, ничего не сказав, послали за мной.

А я в это время всеми правдами и неправдами «отбивалась» от забот офицера, которому было поручено сообщить мне, что я «свободна», и отправить на машине домой.

Домой… А как я скажу, где теперь мой дом? И я умышленно неимоверно медленно укладывала книги, поджидая возвращения Валентина.

Неожиданно бегом по лестнице спустился полковник-инструктор политуправления и пригласил меня следовать за ним. Я поднялась в кабинет и увидела такую картину: за накрытым столом вместе с Пикулем сидели три генерала и два полковника. Мне не хотелось нарушать их мужскую компанию, но Валентин Саввич настоял, и я присела за стол.

Первый тост провозгласили офицеры. Как водится, за знакомство со знаменитым писателем и приятную встречу, которая, по их мнению, была очень содержательной и интересной.

Затем слово попросил Пикуль.

— Мы с Антониной Ильиничной решили пожениться. Об этом я говорю во всеуслышание и официально впервые. С этого момента считайте её моей женой и относитесь к ней так же, как ко мне. Предлагаю выпить за наше счастье. Со своей стороны сделаю всё, чтобы она была счастлива. Заявляю об этом как писатель и как мужчина.

Наступила долгая пауза… Только тамада не растерялся — быстро вновь наполнил стопки и произнес тост. Суть его сводилась к тому, что я — самая умная, красивая, талантливая… в общем — самая-самая… Говорил эти слова человек, с которым мне многократно приходилось сталкиваться в библиотеке, но никогда я не слышала в свой адрес ничего подобного. И вот только тогда, когда меня рядом с собой посадил Пикуль, только тогда я впервые… обратила внимание на быструю реакцию политработников, на их умение перевоплощаться, как того требует ситуация, в долю секунды. Итак, я — жена Пикуля…