Валентин Пикуль - [18]

Внимательным и добрым наставником в этот труднейший для Валентина период стал мастер Кировского завода Леонид Иванович Родионов. В лице Леонида Ивановича Пикуль увидел не только опытного и вдумчивого руководителя, но и искреннего благожелателя, по-отцовски опекавшего юношу.

Именно Родионов передал ему навыки к добросовестному и честному труду. На заводе Родионов вёл кружок любителей книги и прекрасно разбирался в литературе. Леонид Иванович дал совет Валентину обратиться к истории, оставив на время изучение поэтов и философов Древней Греции и Рима.

Для Пикуля этот совет стал своего рода спасательным кругом.

После долгих странствий в поисках работы Валентину наконец повезло. Его приняли, как он выражался, на «блатную» работу в Гидротехнический отряд начальником секретной части. Работу в секретной части Пикуль считал хорошей школой трудовой жизни. Девятнадцатилетний моряк по духу был очень близок водолазам и находил с ними общий язык. Разногласия иногда возникали из-за денег, которые водолазы выпрашивали у Пикуля в виде аванса на выпивку. Отказать им было трудно, а когда подходило время выдачи зарплаты — получать практически было нечего. На Пикуля ополчились жёны водолазов.

Как любопытный и любознательный человек, Валентин сам захотел посмотреть, чем занимаются водолазы. Опустившись на дно Невы, где водолазы тянули газопровод, Пикуль увяз глубоко в тине, хотел подняться в полный рост, но сильное течение сбило с ног. Постояв на четвереньках, так ничего и не увидев, он был поднят наверх.

Проработал он в секретной части только полгода, секретную часть закрыли, а Пикуля уволили по сокращению штатов.

Пикуль снова безработный, вновь возникла забота о куске хлеба насущного, да и не только о хлебе. От неустроенности в жизни, неудачи в литературном плане Пикуль начал курить и выпивать. Но слово, данное отцу, он сдержал: до двадцати лет сигарету в рот не взял. Денег на покупку сигарет не было. Когда наступала полночь, Пикуль выходил «на охоту» за чинариками. Собрав их несколько, вытряхивал на бумагу содержимое, брал газету и крутил «козью ножку», как настоящий заправский курильщик, и наслаждался.

В это время страна жила трудовыми подвигами. В Ленинграде, как и по всей стране, вовсю бурлила послевоенная жизнь. Город хорошел на глазах, особенно преображался Международный проспект и прилегающие районы, сильно пострадавшие в годы войны. В каждой вновь выходящей газете были объявления: стране срочно нужны строители, чтобы восстановить разрушенное войной народное хозяйство и построить новые предприятия.

Первая послевоенная пятилетка (1946–1950) была ударной по темпам и размаху строительства. Только в 1947 году в стране было построено около миллиона квартир. В полную силу шло расселение коммунальных квартир.

Пикули тоже получили квартиру, правда, не новую. Им выделили отдельную двухкомнатную квартиру по улице 4-й Красноармейской. И ничего, что дом был старинный с обветшалыми осыпающимися потолками и разбитыми ступенями, а в свой «скворечник» (как образно называл квартиру Валентин) на седьмом этаже попасть было трудно. На уровне шестого этажа нужно было пролезть в окно и перейти по узкому переходу, соединяющему парадный и чёрный ход, и подняться на чердак. Но это Марию Константиновну и Валентина не смущало. У них теперь отдельная квартира, состоящая из двух комнат, с выходом окон на крышу, где кошки часто устраивали «концерты». Радовало и то обстоятельство, что в квартире была большая кухня с газовой плитой.

Стены квартиры (сейчас в ней расположена художественная мастерская) и по сей день хранят память о том, как рождались первые произведения Валентина Пикуля.

Покинув Ленинград, Валентин ни разу сюда не вернулся, чтобы потрогать руками холодные кирпичи дома, с которыми было связано столько горьких и сладких минут.

Продолжение вахты

Мучительные поиски самого себя продолжались…

В 1946–1948 годах при ленинградском отделении Союза писателей работал литературный кружок, которым руководил талантливый писатель-фронтовик с философским складом ума Глеб Викторович Алёхин. «Пёстрая толпа молодёжи заполняла Белую гостиную Союза писателей. С каждым занятием круг литературного кружка разрастался: заметно прибавилось поэтов, драматургов, критиков. Алёхин обучал начинающих литераторов кропотливой работе со словом, добиваться точности рифмы и ритмики стихосложения. Это был своего рода ликбез для начинающих литераторов».

Пикуль, подметая клёшами брюк тротуары, в своей неизменной, уже давно полинявшей форменке стал частым посетителем Белой гостиной, где «кипели» по-настоящему литературные страсти. Притулившись в уголке, молча, слушал он, как ломают копья, размахивая руками, настоящие и будущие поэты, собратья по перу, но в споры не вступал. Время от времени обитатели гостиной выступали перед широкой аудиторией, читали свои стихи и рассказы. Более того, какое-то время в печати появлялись их стихи на злобу дня, а потом внезапно исчезали с горизонта жизни, растворяясь, как туман.

Именно в этот период Валентин, как и многие кружковцы, пробовал себя во многих жанрах: писал рассказы, сценарии, но предпочтение отдавал стихам. Рифмы строк давались легко, но у него стали закрадываться сомнения: он — не поэт. Хотя представить жизнь Пикуля без поэзии трудно. Он то и дело что-нибудь цитировал или напевал.