Сколько Мебельная просидела в оцепенении, трудно сказать, тем не менее время текло и солнце склонилось к закату. Как вдруг она услышала знакомый голос, в полицейский участок вбежал Жора, за ним два соотечественника в привычных двубортных строгих костюмах и галстуках.
— Вот они! Вот они! — радостно шумел Жора, разводя руками, точно раздвигая стальные прутья решетки. — Привет! Сейчас вас выпустим. Свободу мотальщицам с нашей артели!
Как выяснилось, Жора отдышался на нейтралке, затем вошел в королевство, где не нашел следов родного коллектива. Человек он был предприимчивый, увидел наш корабль в морском порту и побежал к нему.
— Это два специалиста, — представил он товарищей в костюмах, — приехали с подарками от города-побратима Нижне-Вартовска.
— Вы привезли СУМ-508М? — догадался Егор Евсеевич, причесывая редкую шевелюру. — Я видел как их выгружали…
— Так точно! — сказали радостно специалисты… — Только мы в них, если признаться, ничего не понимаем. У нас другой профиль.
— Разрешите спросить, если это не секрет, зачем снегоуборочные машины в тропиках?
— Мало ли что, — неуверенно ответил специалист с красным галстуком, — может улицы убирать…
— Как я заметил, — сказал в ответ режиссер, прищуривая глаза, — здесь с этим отлично справляются козы.
— Может, разберут на запасные части, — сказал с надеждой специалист с зеленым галстуком. — Или в музей поставят. Здесь обнаружены стоянки первобытных людей.
— А вы-то зачем приехали? — не унимался режиссер, вознаграждая себя подробными расспросами за длительное молчание.
— Мы специалисты по языкам. Я по санскриту, он владеет хеттским.
— А как же объясняетесь с местным населением?
— У меня вторым языком был английский, у него французский.
И они продемонстрировали знания вторых языков.
Двери открылись, девушки вышли на свободу, в камере остался лишь парень, он глядел вслед подругам грустными глазами.
— Мы тебя не бросим! — обещали артистки-мотальщицы. — Выручим!
— С машинами ясно! За что же нас арестовали? — спросила Мебельная, постепенно восстанавливаясь в правах.
— Вас задержала полиция нравов, — сказал специалист в красном галстуке, — понимаете, из-за моря часто приезжают на заработки разные женщины… Им разрешено работать только в определенных заведениях, куда ходят мужчины и не пускают детей. На улицах строжайше запрещено…
— Мы в таких местах выступать не будем! — заявила Зина. — Не за тем сюда приехали!
— Что вы, что вы! — успокоил второй специалист, разглаживая модные усы. — Вы гости короля?
— Тогда почему с нами сидел мужчина? — указала на парня в камере Мебельная.
— Как вам объяснить… — замешкался первый специалист, по всей видимости, старший в группе, он что-то прошептал на ухо Воле, та от услышанного побледнела.
— Какой ужас! Девочки! Приедем в гостиницу, немедленно мыть руки и чистить зубы! Всем под душ!
— Зачем вам душ? — рассмеялись специалисты. — Здесь один из лучших пляжей в мире — Доу. Вы будете жить в центре международного туризма. Там, кроме вас, никого не будет. Представляете, зима, а вы купаетесь в теплом море! Сейчас море по ночам светится. Какие-то особые микроорганизмы. Красота неописуемая!
Через десять минут приехали два автобуса с салонами на пять метров от грешной земли, со стеклянными крышами, и «Ручеек» после пережитых потрясений занял надлежащее ему место. Машины помчались к фешенебельным гостиницам, построенным всемирно известной фирмой «Шератон», которые пустовали, что случалось после землетрясения или правительственного переворота, девушки любовались без гида открывающимися местными достопримечательностями, Егор же Евсеевич, неугомонная душа, начал допытываться:
— А как реквизит? Переведите шоферу.
— Его уже доставили на место, — объяснил шофер по радио с первого этажа автобуса.
— Не растащили?
— Тут с этим строго, — объяснил старший специалист. — Несунам отрубают руки.
— Ни за какие коврижки я не соглашусь жить в средневековье! — вырвалось непроизвольно у Жоры, когда он услышал подобные слова.
За окнами автобусов мелькали неоновые рекламы, по широкой роуд мчались приземистые лимузины, небоскребы обступали улицы и, что характерно, не было видно ни одной козы.
Но след коз обнаружился в реквизите. Он лежал в огромном полуосвещенном холле гостиницы, почему-то не было администраторов, не требовалось заполнять анкеты прибытия, двое молчаливых служащих в униформах вручали девушкам цветы и ключи от номеров на третьем этаже. Козы обглодали банные веники, с которыми плясали «русалки» на девичнике, напевая задорную песню с припевом, придуманным Егором Евсеевичем в тиши родного крова:
Наливай-ка, теща, щей!
Зять привел товарищей, —
что, по его мнению, очень оживляло спектакль.
При виде огрызков реквизита, Егор Евсеевич впал в приступ неукротимого гнева, граничившего с цепной реакцией урана, что свойственно режиссерам всех рангов, и если стены гостиницы выдержали бурю, так только потому, что «Шератон» строил здания с запасом на сейсмические колебания почвы.
— Они съели мою задумку, — бушевал режиссер, — оставили без рук! Тут березы не растут со времен Адама и Евы!
— Хватит шуметь, — урезонивала его Мебельная. — Что про нас подумают. Найдем замену, не впервой. В крайнем случае возьмем в руки швабры, я тут выглядела под лестницей целый склад реквизита.
