Валечка Чекина - [13]

Квартира состояла из комнаты и кухни — мы прошли на кухню. Мы сели, закурили, и Гребенников очень спокойным и простым голосом стал рассказывать, что Валя опять его обманывает.

— Она была в Киеве. Там что-то вроде съезда по вычислительным машинам — всю молодежь пригласили…

Для постороннего человека голос Гребенникова показался бы совсем уж ровным и как бы будничным:

— Съезд еще продолжается, а Валя оттуда незаметно уехала. Удрала. Ее там уже нет.

— Ну и что?

— Да ведь и дома ее нет, — все также буднично проговорил он.

— Где же она?

Он невесело усмехнулся. И молчал.

Я встряхнул головой:

— Ты извини. Я сонный… Рассказывай, рассказывай!

— Да что ж рассказывать. Часть людей вернулась из Киева пораньше. Встретил я на работе Витьку Флягина, встретил вашего Тиховарова…

— Тиховарова? — переспросил я.

— Да… Как, говорю, съезд? То да се. А как, говорю, моя Валя?.. «А она же вернулась. В одном вагоне ехали», — сообщил мне Тиховаров.

— Ну?

— Ну и все. Сказал я Тиховарову: «Пока», — и быстренько домой. Ждал, ждал — ее нет.

— Может быть, задержалась где-то. Например, в магазин пошла…

— Это было два дня назад.

Я молчал. Затем, как бы размышляя, сказал:

— Значит, она где-то здесь? В Москве?

— Да.

— Задача… — сказал я.

Он улыбнулся этакой характерной своей улыбкой — тихой и будто бы даже покорной:

— Только не делай вид, будто ты не догадываешься…

— Я догадываюсь. Ну, разумеется… Я конечно же — и как тут не догадаться, — заспешил, заторопился я.

— Все просто. Она здесь. Она в Москве. Она с кем-то. — И он улыбнулся с той же своей естественностью и простотой: — И я хочу ее найти.

Я все это понимал — да оно и немудрено было, зная Валю! — но вот что мне было неясно:

— А почему ты ко мне пришел?.. Я же ничего не знаю.

— Ну так. Все-таки беда у меня случилась… Совет дашь. Друг все-таки.

Я не мог дать никакого совета. И другом его я не был. Тут было вот что: я и его Валя были земляки, были родом из одного маленького провинциального городка. Вот и все.

— Д-да… Друг — это конечно, это разумеется, — сказал я сочувственно, — но что же я могу посоветовать?!

Я вытащил остатки ужина, налил чаю.

— Давай-ка горяченького…

Из комнаты выглянула жена. На плечи она накинула одеяло — вот так, верхней половиной, и выглянула:

— Что-нибудь случилось?

— Нет-нет, — сказал я поспешно. — Ничего. Спи.

Она сонно щурилась на свет:

— Правда?.. Может, что случилось?

Гребенников улыбнулся ей:

— Нет.

И я сказал:

— Павел зашел к нам переночевать. Вот и все.

— Ты найдешь, что ему постелить? — спросила она.

— Найду.

— Одеяло в шкафчике.

И она ушла.

— Замечательный чай… — Гребенников медленно вертел в руках стакан. — …Замечательный чай. Мне ведь и правда надо бы у тебя переночевать.

— Я так и понял.

— Нет. Не только сегодня. А вообще. Пока я буду ее искать…

— Хорошо, Павел.

И я тоже стал отхлебывать понемногу чай. Теперь я понял: Гребенниковы жили в Подмосковье, и он не хотел терять время на ежедневные поездки туда-обратно.

— Я буду искать ее. Понимаешь — я не хочу время терять.

— Я понял.

— А твои домашние не будут против?.. То есть против…

— Ночлегов?

— Да.

— Нет, не будут. Ну а будут — тоже ничего. Потерпят.

— Стеснять мне бы вас не хотелось. Но мне очень надо ее найти.

Я ничего не стал расспрашивать больше — я постелил ему и пошел спать. Жена спросила сквозь сон:

— Что у него?

— Да ничего. Опять с женой не ладит.

— Вот бедняга… Это та самая Валя?

— Да.

— Вот это любовь, вот это муж!

…И где-то среди еле слышного ночного шепота она уснула.

Мне не спалось — и вот я босо зашлепал на кухню.

— Покурим? — Я как-то был уверен, что он не спит.

Он не спал.

— Давай. Но только дверь прикрой, чтоб им не тянуло. Я все-таки чувствую, что стесняю вас…

— Да ладно тебе.

Мы помолчали.

— Я ведь, честно говоря, не только ночевать к тебе. Я ведь и на помощь рассчитываю…

— Ну?

— Помог бы ты мне.

— Искать ее?

— Да.

Я зевнул долгим ночным зевком и подпер рукой отяжелевшую голову.

— Не представляю себе…

И я вдруг стал хвалить Валю:

— Есть, есть в ней что-то чертовское… И не поймешь что! И ведь не скажешь, что красива, верно?

Я произнес утвердительно:

— И всегда в ней было это. Я ее с детства помню.

Гребенников тему не поддержал.

— А я слышал, вы разводились…

— Да. Мы и сейчас разведены, — спокойно сказал он.

— Правда?

— Да… Но, честно говоря, разведены мы или не разведены — это уже не имеет значения. Все перепуталось.

— Как же так?

— А вот так.

— Но живете-то вы вместе?

— Да.

— Так, — сказал я машинально, — значит, она опять Чекина? Опять под своей фамилией?

На темной стене кухни были светлые пятна от ночных фонарей — чуть светленькие и какие-то зябкие пятна. Я уставился в них и повторял:

— Д-да… Валечка Чекина… Валечка Чекина! — Я сказал: — Ну и как же вы жили эти три… нет, четыре года?

Он усмехнулся:

— По-разному.

Мне все хотелось обрисовать ее в нескольких фразах, как-то очертить ее, оценить, что ли. (И совсем не хотелось ее завтра искать.)

— Не понимаю, зачем за ней бегать, — сказал я. — Это ведь еще хуже.

Он не ответил.

— …Ей важен именно минутный шум. Она, конечно, обаятельная, но, в сущности, девочка пустенькая. Совсем пустенькая. Коптит себе небо и ничегошеньки не думает… Разве нет?