Валдаевы - [18]
Как нарочно, в это время прилетела стая ворон; будто издевательски каркали они по очереди:
— Вра-а-адт![4]
Старик побрел межою до другого конца загона, чтоб отойти от большака подальше, и дошел до моста, где весной блестела мочажина. Теперь здесь ветер нежно и трепетно гладил невидимой ладонью, словно рыжую кошку, высокую траву, выгибавшуюся волнами.
Дед Варлаам ничком упал на потемневшую овсяную стерню, и по его морщинистой щеке скатилась слеза, смешалась с землей, — скоро, совсем скоро и ему, как этой слезе, придется смешаться с этой землей, на которой прошла его жизнь. Земля-матушка! Твоя была власть надо мной. Что ты хотела, то я и делал, послушный сын твой. Разве не под моей сохой раскрывала благостное, плодородное лоно свое? Каждая борозда казалась пробором на голове жены моей Варвары, дочери твоей… Варвара… Любимую, но безответную жену свою безвременно вогнал в могилу. Дурак, не понимал, что ей всегда ой как трудно было: дети на руках, домашняя работа, хлебы, пряжа, домотканина, шитво, вязанье чулок да варежек. После бессонной ночи летом, бывало, прикорнет она, бедняжка, под ометом ржи, пока я за снопами езжу, возвращусь, застану спящей ее — бить начну. А пьяный приду, куражусь над ней. Да так и вогнал в могилу, сердешную… кулаками вогнал… Земля-матушка! Прости раба своего… Скоро, скоро уйду в тебя… Донельзя стар уже… А как одряхлел — не заметил сам… Сыны мои, уж сами старики, косятся на меня давно, как на хозяина, и растащить тебя хотят, отнять у батюшки родимого и разделить между собой. Что посоветуешь: как дальше быть?..
Безответна была холодная земля.
Поднялся дед Варлаам, смахнул кулаками направо и налево слезы, снова стал на колени, положил три земных поклона и зашагал обратно к дому.
Вечером, когда вся семья была в сборе, после ужина, дед Варлаам долго шевелил губами, но о чем шептал — никому непонятно было, но потом вдруг резко встал — высокий, прямой, и твердо молвил свою непреклонную волю:
— Кондрат, Прокофий и Фадей, стало быть, идут в раздел и получат по лошади и корове. Что касается жилья, Прокофий и Фадей возьмут лес, который в прошлом году куплен, Кондрату кузню отказываю, даю «катеньку» — дом себе, Кондрат, купишь под Поиндерь-горой…
— А мне чего? — спохватился Роман.
— Со мной останешься.
Не раз уже старый Варлаам подумывал, кого из сыновей оставить при себе, случись вдруг раздел. Выбрал Романа. И не столько потому, что младший из сыновей и семья у него небольшая, а потому еще, что тот сызмальства рос на других не похожий, характером вроде бы жалостливый; мальчонкой, бывало, загубит галчиных птенчиков или прибьет палкой щенка, да тут же и сам расплачется, — в три ручья слезы, — корит себя за содеянное. Отходчивый такой. Злости в себе долго не держит. Да и жена его, Анисья, хоть и взята из семьи Лемдяйкиных, про коих на сто верст окрест бежит недобрая слава первых мошенников, очень пришлась по нраву Варлааму. На других снох не похожа: к нему, свекру, приветлива, взгляда поперек не бросит, и ему, тятьке неродному, как на духу про себя и про других рассказывает, — доверчива, кротка и послушна. И за кротость ее, за безмерное послушание подарил ей Варлаам белое ожерелье, которое специально для нее купил в Зарецком на ярмарке у старого ювелира-цыгана, — ни одну бабу на своем веку не баловал подарками, а ее, Анисью, одарил, — на зависть всем снохам.
Так и пришлось Романовой жене Анисье одной молиться на лик свекра. Но было за что: хозяин оставил себе самую хорошую лошадь, двух коров, десяток овец и пчельник, не считая прочей мелкой живности.
На подъем колокола собралось все село, от старого до малого. Одни — помогать, другие — просто поглазеть. Вся церковная площадь была забита народом, лучину не уронишь. Ненила Латкаева с животом, похожим на взбитую подушку, пришла вместе со свекром Наумом; тот, заботливо забегая вперед, наставлял ее:
— В толпе тебя, сноха, задавят. Лучше бы ты домой вернулась, слышь?
Ненька постояла-постояла, гордо выпячивая живот, потом кивнула свекру — и пошла домой. Дед Наум наказал ей вдогонку:
— Остерегись, не поскользнулась бы…
Подобно луне в разрыве мрачной тучи, выглядывало из толпы бледное, красивое лицо Анисьи Валдаевой, про которую поговаривали, что в ее большущих глазах варят смолу не знающие устали лихие чертенята. Взглядом впился в нее женолюбивый поп, мысленно приговаривая: «Ох, искушение…»
— Чья вон та, на монашку похожая? — спросил он у церковного сторожа. — Вон, в черной шали которая.
— Младшая сноха Варлаама Валдаева, Анисья. А ничего бабеночка!..
— Нашел о чем здесь говорить, охальный греховодник. И не стыдно?
Дед Варлаам пришел на площадь с опозданием и не сумел пробраться к тем, кто был впереди, — к старейшинам. Досадно стало старику, да что поделаешь… Один из сыновей его, Прокофий, посмеивался про себя: «Что, батя, не пробился сквозь толпу к богатеям? И с нами постоишь, нищими…»
Сколько ни вытягивал шею старый Варлаам, так ничего и не увидел, махнул рукой и поплелся домой. Прокофий усмехнулся ему вслед. Как и его братья — Тимофей, Кондратий и Фадей — он не мог простить старику несправедливости при разделе имущества. Варлаам оставил самому младшему, Роману, почти все нажитое совместным трудом. Обида терзала братьев.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.