Вакагасира. Том 1 - [50]

А все – гормоны. Или еще какая дурь, которая в башке Тэкеши в достаточном количестве. И никак ее не выколотить, это часть приобретенного тела.

Или вот – Масаюки. Здоровый мужик, который с чего-то решил, что я имею право распоряжаться его жизнью. Вечером наморщил бы брови, сказал “зачем ты меня в этот клоповник позвал” – и все, посчитал бы, что уронил честь господина. Просил бы разрешение на сеппуку. Ладошкой махни – и человека не станет. Потому что “недостоин я оказанного доверия". А господин – дурак малолетний, с понтами шире дверного проема.

Ох, грехи мои тяжкие. Когда профессор узнает, что я начал коленца выкидывать, он меня освежует. И будет полностью прав. Потому что должен Тэкеши сидеть маленькой мышкой под веником и не отсвечивать. А меня прет, будто ведерную скипидарную клизму вшарашили. На кураже. С ощущением, что жить надо немедленно, на ускорении, не оглядываясь за спину. Или это уже не жизнь…

Передо мной под перевернутой стеклянной банкой сидит лягушка. Большая. Зеленая. Глазки пучит. У меня их уже четыре штуки в пруду плавают.

Этой час назад я кинжалом позвоночник перебил. Затем сначала залечил внешнюю рану. А потом настроился на бедолагу, будто мелодию услышал. Каждый орган, каждый зеленый кусок “пел” по своему. Вот я и считал мелодию из здоровой части и за пять минут восстановил повреждение. Полностью, насколько могу судить. Почти сорок минут потом крутил-вертел, пытался различия найти. Нет, вроде все нормально. И энергии собственной потратил не так много. Больше на сканирование ушло.

Теперь сидит лупоглазая под банкой, на меня пялится. А я в ответ и думаю – ну и дурак ты, Тэкеши. Если кто-то узнает, что выгоревший абэноши способен лекарем работать и с заявленной “единичкой-минус” живую плоть кромсает и восстанавливает по щелчку пальцев, то никакой микадо не заступится. Меня или в золотую клетку где-нибудь под Фудзи запихают на глубину в километр. Или тупо грохнут. Нажмет снайпер на спусковой крючок и все, одним придурком меньше.

С другой стороны – что теперь, в петлю лезть? Ведь убитый в порту мальчишка не виноват, что проклятый Юма Хаяси его прикончил. И тем более не виноват, что новая душа попалась отмороженная – убивец, которых земля носить не хочет. Теперь это все перемешалось, сплелось в одно целое. И Тэкеши Исии получился таким, какой он есть. Молодой парень со злым взглядом. Местами жесткий. Местами сентиментальный. С перекошенным понятием чести, эдаким русским кодексом самурая, как я его понимаю. Пофигистичным отношением к смерти и острой жаждой справедливости.

И уж если Масаюки и Нобору готовы отдать за меня жизнь, то придется стать таким господином, за которого в самом деле стоит умереть. И пофиг на рефлексии, жизнь в любом случае продолжается.

Кстати, в новостях мелькнуло, что папаша Юмы с обрыва кувыркнулся вместе с женой. Гнал по обледеневшей дороге в горах. Не знаю, сам он прыгнул или помог кто, но хоть мне грех на душу брать не пришлось. Зато теперь понятно, что вопросы задавать придется его начальству. Сам он вряд ли что-то расскажет. Но об этом можно и позже подумать, сейчас голова не соображает.

Подняв банку, тыкаю лягушку пальцем – иди, зеленая. Свободна.

Квакнув, ускакала к пруду. А я спать пошел. У меня завтра еще одна радость начинается – второй класс старшей школы. До окончания которой еще добраться надо, со всеми этими приколами.

* * *

Холодно с утра. Начало апреля, солнышко греет сильнее ближе к обеду, пока же – воротник пиджака поднял, спрятался за широкой спиной одноклассника. Господин директор на невысокой трибуне стоит, новые колонки терзает. Про свершения, далекие сияющие горизонты, будущую работу. Про то, как мы все вместе – ух, а конкуренты из других школ в аутсайдерах плачут. Потому что – коллектив, потому что каждый на пределе сил и стараний.

Одним словом, под конец я чуть не заснул. Хорошо даже, что зябко, не получалось дремать полноценно. Но как только в класс пришли, так сразу и настроение поднялось. Со всеми еще раз перездоровался, уточнил список достижений у Широ в новых играх, девушек поздравил с началом учебного года. Одним словом – врубил клоуна и наслаждался. Потом пришел математик и веселья стало куда меньше.

Как только перестал тарахтеть последний звонок, в дверь сунулся Кацуо Накамура. Сэмпаю явно хвост накрутили, летает по школе, словно метеор.

– Тэкеши-сан, на завтра у тебя физкультура, ты помнишь?

– Да, Накамура-сан.

– Что кроме формы надо?

– Ножи нужны, Накамура-сан. Но ты не волнуйся, я их уже купил. Сейчас привезут. – У старшеклассника вытягивается лицо. Полюбовавшись на его “да ну тебя нафиг”, добавляю: – Тренировочные, из мягкой резины. И понадобятся они где-то месяца через два-три, не раньше. Просто я заранее инвентарь взял. Плюс еще щитки защитные, перчатки, шлемы, макивары и лапы. Набралось разного. Если хочешь, можешь помочь перенести все в подсобку. Ивасаки-сэнсей ключи дал.

– Мне еще надо со своими делами разобраться, – машет листочком в качестве флага капитуляции.

– Как скажешь. Но если будет желание, то завтра как последний урок закончишь, можешь заглянуть. Мы как раз разминку закончим.