Вадим Новгородский - [6]

Вадим

Из сердца истребя жар гнусныя отравы,

Со мною шествуя ко храму вечной славы,

К тирану в ненависть любовь преобратить.

Рамида

Клянусь... хоть не могу сего я совершить...

Клянусь... коль должно мне... всечасно умирая,

Не зреть его вовек иль видеть, отвергая.

Вадим

Клянись,— чтоб мог я дочь мою во всем познать

И миру без стыда Рамиду показать,—

Клянись, что, одолев душ рабских страстну муку,

Из наших сограждан тому отдашь ты руку,

За вольность общества кто паче всех герой

Покажет, что владеть достоин он тобой.

Клянись наградой быть тирана за паденье.

Рамида

Что требуешь! Увы! сие мученье

Превыше сил моих! Иль мало жертвы той…

Вадим

Поди от глаз моих, исчезни предо мной!

Быть дочерью моей я способ предлагаю;

А ты... Нет, ты не дочь, и я тебя не знаю!

Храня любовь отца, я только что крушусь.

Рамида

Постой, родитель мой! я все свершить клянусь!

Коль мало лютых мук, которы предприемлю,

Ты вымысли еще…

Вадим

Я дочь мою объемлю!

Не плачь, умерь тоску, что грудь твою теснит.

Что может нас терзать, коль слава предстоит?

(Увидя Пренеста.)

Пренест! отечества к спасенью есть ли виды?

Уже ль достоин ты руки моей Рамиды?

ЯВЛЕНИЕ 4

Вадим, Рамида, Пренест

Пренест

Все чувства устремя тебе подобным быть

И, обществу служа, Рамиду заслужить,

Лишь только ты меня, спеша за град, оставил,

Тотчас мои стопы к вельможам я направил,

Которых гордый дух против венца роптал

И гнева молнию в молчании питал.

Собрав их, я им рек! "Се час тот наступает,

В который небо нам судьбу граждан вручает;

В который город наш, сей прежде царь царей,

Сие питалище великих толь мужей,

С свободой своего сияния лишенный,

Под игом скипетра позорно удрученный,

Возможет вознестись на высоту опять,

Чтоб Северу всему законы подавать.

Уже извне на трон направлены удары:

Уж с воинством Вадим принес тиранству кары.

Коль так же, как ему, противен вам венец,

Паденья своего не избежит гордец,

Который, нам дая вкушать соты коварства,

Нас клонит к горести самодержавна царства.

Великодушен днесь он, кроток, справедлив,

Но, укрепя свой трон, без страха горделив,

Коль чтит законы днесь, во всем равняясь с нами,

Законы после все ж нас попрет ногами!

Проникнув в будуще вы мудростью своей,

Не усыпляйтеся блаженством власти сей:

Что в том, что Рурик сей героем быть родился,—

Какой герой в венце с пути не совратился?

Величья своего отравой упоен,—

Кто не был из царей в порфире развращен?

Самодержавие, повсюду бед содетель.

Вредит и самую чистейшу добродетель

И, невозбранные пути открыв страстям,

Дает свободу быть тиранами царям,

Воззрите на владык вы всяких царств и веков,

Их власть — есть власть богов, а слабость — человеков!"

Потом, чтоб яростны против лучей венца

И паче раздражить их гордые сердца,

Изобразил я им народов страшны бедства:

Те самовластия плачевны, люты следства,

Вокруг которого с кадильницею лесть,

Бесстудно принося богам пристойну честь,

Преступников в венцах с бессмертными равняет

И кровью подданных на тронах упояет.

Гнев боле пламеня моих чертами слов,—

"Представьте,— я сказал,— вы смертных сих богов,

В надменности свою законом чтущих волю,

По гнусным прихотям влекущих нашу долю

И первенство дая рабам своих страстей,—

Пред ними тот велик, кто паче всех злодей.

Дождемся ли и мы такой ужасной части,

Когда властитель наш, в своей спокоен власти,

Личину хитрости со горда сняв лица,

Явит чудовище под блесками венца?

Всечасно окружен свирепостью и страхом,

Подножья своего считать нас будет прахом

И, присвояя плод трудов несметных лет,

Отнимет все у нас — и даже солнца свет,

Чтоб подлость наградить своих льстецов прегнусных.

Уж есть событие таких предвестий грустных;

Его варягами наполнен весь наш град;

Уж с нами становя своих рабов он в ряд,

Остатки вольности и наших прав отъемлет;

А ваш великий дух на крае бездны дремлет!

"Проснитесь!.." Вдруг их вопль остановил мой глас:

"Идем пронзити грудь тирану сей же час!"

Их рвенье описать я сколько б ни старался,

Как мрак пред пламенем глагол бы мой казался.

И как изобразить движенье сих мужей,

Сих ненавистников и рабства и царей;

Их слезы на очах от гнева и позора,

Летящи молнии от яростного взора,

Багряность мрачных лиц, сей образ грозных туч.

Из коих вольности блистал надежный луч

И неминуемо тираново паденье.

Впоследок, пременя свой гнев во исступленье,

Забыв опасности и все исторгнув меч,

Стремятся тот же час злодея дни пресечь!

"Друзья,— сказал я им,— безвременно геройство,

Отъемля плод, не есть сердец великих свойство.

Что в том, коль, вашу днесь погибель вы презрев,

Повергнете себя в разверстый смерти зев?

Не крови вашея отечество желает:

Оно от ваших рук спасенья ожидает.

Великим толь делам нам должно дать созреть;

В грядущу ночь у стен Вадима будем зреть;

В грядущу ночь врата отворим мы герою,

А с ним ведущему свободу нашу строю".

По сем, как вихрями смущенна бездна вод,

Стремленью ярости почувствовав оплот,

Стесненная кипит, ревет и тщетно рвется,

Таков героев сонм во гневе остается

И просит солнце путь свой ясный сократить,

Чтоб мрак привел тот час, в который им разить.

При сих словах выходит Вигор.

 

Вадим

Сего я ожидал, героев наших зная

И добродетели Пренеста почитая.

(Указывая на дочь.)

Се воздаяние, венец трудов твоих.

Пренест

Судьба моя теперь в ее устах драгих,