В – значит виктория - [4]

— Сию минуту, нэсс! — отозвалась та, а через пару минут спустился Лисс.

Я-то различаю братьев даже в темноте и на ощупь, но случайные знакомцы вроде этой девушки запросто могут их перепутать и при свете дня. Ну, если не испробовали тактильно, конечно, тут уж… сложно принять одного за другого, повадки у них совершенно разные.

— Нэсс, — поклонился он, прижав руку к сердцу, — рад, что вы изволили принять приглашение… Вижу, с моей сестрой вы уже познакомились?

— Да, нэсс, — ответила она, — но, вижу, она занята, так может…

— Вы мне не мешаете, — отмахнулась я рукой с зажатым в ней красным карандашом. — Продолжайте ворковать. И налейте кто-нибудь кишра, мой совсем остыл!

Лисс подал чашку сперва мне, потом девушке, та пригубила и зажмурилась с мечтательным выражением на лице.

— Какое чудо… — произнесла она. — Я так давно не пробовала настоящего кишра!

Ну, что сказать, в этом холодном городе в самом деле немного было ценителей южного напитка: предпочитали больше сушеный лист кустарника с горных хребтов Дзейлина со всевозможными добавлениями местных и экзотических трав. Мне он тоже нравился, но нужно же и разнообразие?

— Вы его любите? — спросил Лисс, подсовывая девушке вазочку с засахаренными орехами.

Орехи эти мы держали для нежеланных гостей — о такое угощение вполне можно сломать зубы, что и произошло с одним престарелым дальним родственником. К нашему превеликому разочарованию, то была всего лишь вставная челюсть, хоть и недешевая.

— Да, но мне частенько достается от отца и тетушки за это пристрастие… Они считают, что девушке не пристало увлекаться такими крепкими напитками.

Я окинула брата внимательным взглядом. Нет, вроде бы рукав не оттопыривался, стало быть, он не успел плеснуть в чашку чего-нибудь горячительного, а то с него станется… Хотя у него и под полой фляжка имеется, и под штаниной, мне ли не знать.

— А вы знаете, что изначально кишр — это вовсе не горький напиток из зерен? — спросил он.

— Да что вы?

— Да-да, сперва его готовили из высушенной мякоти и кожуры плода, — пояснил брат. — Их можно заваривать, как чай, получается очень приятный тонизирующий напиток — сейчас его называют белым джаманским кишром. Мы его тоже производим — у нас безотходное производство. Но здесь он распространения не получил, тут больше любят дзейлини всех сортов.

— Ну а название прижилось, поэтому появился и черный кишр, из обжаренных зерен, — добавила я.

— А какой кишр вы предпочитаете? — спросил он. — Говорят, по пристрастиям многое можно понять о человеке, нэсс.

— Черный, — застенчиво ответила она. — То есть из зерен.

— Неужто? Но, быть может, со специями? Щепотка перца придает кишру невероятную остроту.

— Н-нет, просто черный, возможно, с малой толикой сахара…

— Как необычно для юной девушки! — воскликнул Лисс. — Я полагал, такие особы любят сладость меда, нежный вкус сливок, тонкий аромат иаванского ореха… А вот истинную горечь кишра предпочитают люди постарше, ибо знают — жизнь такова же на вкус, как ничем не приправленный напиток!

— Но за привкусом меда или орехового настоя теряется истинный аромат…

— О да! — сказала я, подняв глаза от рукописи. — Аромат у необжаренных зерен настоящего джаманского кишра непередаваемый. Видите ли, нэсс, чтобы они достигли поистине насыщенного вкуса, их пропускают через желудок алефанта.

— Что?..

— Плоды кишра скармливают алефанту, — повторил Лисс, явно наслаждаясь спектаклем. — Ну, может, слышали: животное такое, очень большое, с хоботом? Ну вот. Пищи ему нужно много, так что несколько тачек кишра он съедает запросто. Ну а потом работники выгребают то, что он… гм… произвел, выбирают и промывают зерна, сушат…

— Именно поэтому джаманский кишр настолько дорог, — добавила я. — Такая работа небезопасна. Помнишь, в позапрошлом году у нас на плантации один бедолага погиб?

— А ему говорили — не стой под хвостом! Еще бы, когда на тебя валится целая телега… м-м-м… удобрения, немудрено шею сломать. Но оно того стоит, — мечтательно произнес Лисс и спросил: — Еще чашечку?

Девушка побледнела и ответила:

— Нет, благодарю.

Ужин доконал ее: я приказала Адите нарядиться еще пышнее и подать национальные кушанья, а это, мягко говоря, на любителя. Бедная гостья смотрела на нас с Лиссом, как на людоедов, хотя, клянусь, мы пользовались столовыми приборами и не рвали мясо зубами!

— Доброй ночи, — сказала она, ретируясь, а мы переглянулись.

— Дурочка, — вынес вердикт Лисс и потянулся. — Если бы я был на ее месте и услышал о джаманской плантации, я бы этого кишра два кувшина выпил, но с места не двинулся. Подумаешь… Методы обработки и похуже бывают!

— Бедняжка слишком впечатлительна для нашей семейки, — кивнула я. — Вычеркни ее из списка и сообщи Тори, что он спасён, хотя бы на этот раз. И пойдем спать, право слово, час уже поздний…

2.

В следующий раз гроза разразилась прекрасным летним вечером, когда я решила немного развеяться. Я как раз прихорашивалась перед большим зеркалом в холле, когда спустился Виаторр и, оглядев меня с головы до ног, холодно спросил:

— И далеко ты собралась в таком виде?

Я снова посмотрела на себя: вид как вид, волосы причесаны по последней моде, в них пристроена бриллиантовая эгретка с пером белой цапли, платье из блестящей серебристой ткани вполне пристойной длины, по колено… с одной стороны: нынче в моде неровный подол с бахромой. Правда, облегает оно меня, словно вторая кожа… нет, перчатка. Нет… Что за избитые сравнения, попеняла я себе, нужно придумать что-нибудь более экзотичное! Скажем, шкурка готовой вот-вот перелинять змеи, которую та может скинуть в любой момент. А сделать это очень легко: вырез позади достигает… скажем, поясницы. Придется накинуть манто, вечером наверняка похолодает…