В зеркале - [18]
САНИТАРНЫЙ НАЧАЛЬНИК. Снимите повязки и покажите состояние раны.
БОЛЬШОЙ НАЧАЛЬНИК. Симулянт?
САНИТАРНЫЙ НАЧАЛЬНИК. Все может быть. Контроль не помешает.
Повязку снимают.
(Отшатнувшись от раны, поворачивается.) Следующий.
ВРАЧ. Следующий – дизентерия, вернее – пеллагра.
САНИТАРНЫЙ НАЧАЛЬНИК. Дизентерия или пеллагра?
ВРАЧ. Дизентерия на почве пеллагры.
САНИТАРНЫЙ НАЧАЛЬНИК. В общей палате?
ВРАЧ. Других помещений у нас нет.
САНИТАРНЫЙ НАЧАЛЬНИК подходит к последней койке. Отворачивает одеяло, считает пульс, слушает сердце мертвеца.
САНИТАРНЫЙ НАЧАЛЬНИК. У вас мертвец тут. Больной умер. Пока вы тут болтали.
ВРАЧ. ОН умер час тому назад.
САНИТАРНЫЙ НАЧАЛЬНИК. А вы здесь его продержали до нашего прихода, нарочно? Надо было отнести немедленно в морг.
ВРАЧ. Не немедленно. По инструкции – через два часа после смерти. Да и морга у нас нет, сарай просто.
БОЛЬШОЙ НАЧАЛЬНИК. Что тут морочить голову с инструкциями Сануправления. Любую инструкцию надо толковать здраво.
ВРАЧ. ЭТО не инструкция Сануправления, гражданин начальник. Это медицинский учебник. Признаки смерти…
БОЛЬШОЙ НАЧАЛЬНИК. Молчи, не морочь голову, первый раз вижу такую больницу, где мертвецы лежат рядом с живыми.
САНИТАРНЫЙ НАЧАЛЬНИК бросается к койкам, которые уже осматривал, и выдергивает из-под подушки первого больного дровяное полено.
САНИТАРНЫЙ НАЧАЛЬНИК. А это что? Это тоже мертвец? Это тоже на два часа? Тоже по инструкции? Тоже признаки смерти?
ПЕРВЫЙ БОЛЬНОЙ. Гражданин начальник, я хотел подголовник сделать, голову хотел повыше, полегче.
САНИТАРНЫЙ НАЧАЛЬНИК. Я тебе покажу подголовник! Выписать немедленно.
ВРАЧ. Выписать этого больного нельзя.
САНИТАРНЫЙ НАЧАЛЬНИК. Нельзя? Тогда я тебя самого выпишу, понял?
ВРАЧ. Понял.
САНИТАРНЫЙ НАЧАЛЬНИК. Надо отвечать: понял, гражданин начальник. Встань как полагается.
ВРАЧ. Понял, гражданин начальник.
ГЛАВНЫЙ ВРАЧ. Я уже давно хотел написать вам рапорт о замене этого врача. Работаешь, работаешь, а тут бревно под подушкой, палки в колеса.
САНИТАРНЫЙ НАЧАЛЬНИК (большому начальнику). Видите, какие бывают больницы? Хрустящие простыни, а копнешь поглубже – бревно под головой. Нам очень трудно работать, товарищ начальник.
БОЛЬШОЙ НАЧАЛЬНИК. Мало инспектируете. Действительно, он у вас держится слишком развязно. Отправьте его на прииск, если не хочет работать. Где главный врач?
ГЛАВНЫЙ ВРАЧ. Здесь, товарищ начальник.
БОЛЬШОЙ НАЧАЛЬНИК. В ваши обязанности входит не только руководство, так сказать, профессиональное, но и политическое воспитание и политический контроль. При двойной, так сказать, субординации. Во-первых, это главное: он заключенный, а вы вольнонаемный. А во-вторых: вы начальник, а он ваш подчиненный. Надо следить, чтобы больницы не были рассадником враждебной агитации.
ГЛАВНЫЙ ВРАЧ. Слушаюсь, товарищ начальник. Все будет сделано.
БОЛЬШОЙ НАЧАЛЬНИК. А вы лечитесь тут, поправляйтесь, возвращайтесь к трудовой жизни.
Нестройный хор прощальных приветствий. Приехавшие уходят вслед за большим начальником, и наступает тишина.
ПЕРВЫЙ БОЛЬНОЙ. Русский язык, говорит, засорен, господа!
ВТОРОЙ БОЛЬНОЙ. Тут у вас, говорит, Колыма в натуре.
ПЕРВЫЙ БОЛЬНОЙ. Не в натуре, а в миниатюре.
ВТОРОЙ БОЛЬНОЙ. Сам ты в миниатюре. Таких и слов по-русски нет. «В миниатюре».
ПЕРВЫЙ БОЛЬНОЙ. Нет, есть. Сергей Григорьевич, есть такое слово «в миниатюре»? Или нет?
ТРЕТИЙ БОЛЬНОЙ. Оставь его!
ГРИША, который надел халат, выдергивает и быстро складывает простыни.
ГРИША. Можно и не стирать, пожалуй. (Врачу.) Значит, и вы с нами на выписку, Сергей Григорьевич?
ВРАЧ. На выписку, Гриша.
ГРИША. Сергей Григорьевич, поговорите с главным, он ведь человек неплохой. Хотя тут от близости начальства и осатанел.
ВРАЧ. Да. Дети, семья, сам скотина – как в анекдоте.
ГРИША. Попросите, чтобы он с начальником прииска поговорил – вас бригадиром поставят. Все не ворочать камни, не ишачить, не пахать.
ВРАЧ. Нет, Гриша, бригадиром я быть не могу. Лучше умру. В лагере нет должности, нет работы подлее и страшнее, чем работа бригадира. Чужая воля, убивающая своих товарищей. Кровавая должность. На прииске золотой сезон начинает и кончает бригада Иванова. Через три месяца, в конце сезона, в бригаде остается только один бригадир, а остальные сменились по три, по четыре раза за эти летние месяцы. Одни ушли под сопку, в могилы, другие – в больницу, третьи стали неизлечимыми инвалидами. А бригадир жив! И не только жив, а раскормлен, получает «процент». Бригадир и есть настоящий убийца, руками которого всех убивают. Ведь это каждому ясно, кто видел забой.
ГРИША. ЭХ, Сергей Григорьевич, своя рубашка к телу ближе. Умри ты сегодня, а я завтра.
ВРАЧ. Нет, Гриша. Распоряжаться чужой волей, чужой жизнью в лагерях – это кровавое преступление. Руками бригадиров – если не считать блатных – и убивают заключенных в лагерях. Бригадир – это и есть исполнитель всего того, чем нам грозили в газетах. Начальник прииска ударит тебя по морде перчаткой, Гриша, да утвердит акт, а бригадир этот самый акт составит да еще палкой тебя изобьет – за то, что ты голодный, или – как он скажет начальству – ты лодырь и отказчик. Бригадир много хуже, чем боец конвоя, чем любой надзиратель. Надзиратель по договору служит, конвоир – на военной службе, исполняет приказ, а бригадир, бригадир – твой товарищ, приехавший с тобой вместе в одном этапе, который убивает тебя, чтобы выжить самому.
Лагерь — отрицательная школа жизни целиком и полностью. Ничего полезного, нужного никто оттуда не вынесет, ни сам заключенный, ни его начальник, ни его охрана, ни невольные свидетели — инженеры, геологи, врачи, — ни начальники, ни подчиненные. Каждая минута лагерной жизни — отравленная минута. Там много такого, чего человек не должен знать, не должен видеть, а если видел — лучше ему умереть…
«Слепой священник шел через двор, нащупывая ногами узкую доску, вроде пароходного трапа, настланную по земле. Он шел медленно, почти не спотыкаясь, не оступаясь, задевая четырехугольными носками огромных стоптанных сыновних сапог за деревянную свою дорожку…».
«Очерки преступного мира» Варлама Шаламова - страшное и беспристрастное свидетельство нравов и обычаев советских исправительно-трудовых лагерей, опутавших страну в середине прошлого века. Шаламов, проведший в ссылках и лагерях почти двадцать лет, писал: «...лагерь - отрицательная школа с первого до последнего дня для кого угодно. Человеку - ни начальнику, ни арестанту - не надо его видеть. Но уж если ты его видел - надо сказать правду, как бы она ни была страшна. Со своей стороны, я давно решил, что всю оставшуюся жизнь я посвящу именно этой правде».
Это — подробности лагерного ада глазами того, кто там был.Это — неопровержимая правда настоящего таланта.Правда ошеломляющая и обжигающая.Правда, которая будит нашу совесть, заставляет переосмыслить наше прошлое и задуматься о настоящем.
Варлама Шаламова справедливо называют большим художником, автором глубокой психологической и философской прозы.Написанное Шаламовым — это страшный документ эпохи, беспощадная правда о пройденных им кругах ада.Все самое ценное из прозаического и поэтичнского наследия писателя составитель постарался включить в эту книгу.
Рассказ Варлама Шаламова «Сентенция» входит в сборник колымских рассказов «Левый берег».
С чего началась борьба темнокожих рабов в Америке за право быть свободными и называть себя людьми? Как она превратилась в BLM-движение? Через что пришлось пройти на пути из трюмов невольничьих кораблей на трибуны Парламента? Американский классик, писатель, политик, просветитель и бывший раб Букер Т. Вашингтон рассказывает на страницах книги историю первых дней борьбы темнокожих за свои права. О том, как погибали невольники в трюмах кораблей, о жестоких пытках, невероятных побегах и создании системы «Подземная железная дорога», благодаря которой сотни рабов сумели сбежать от своих хозяев. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Варлам Тихонович Шаламов (1907 — 1982) не увидел изданными свои колымские рассказы. Трагическая судьба — двадцать лет тюрем и лагерей — надолго отодвинула знакомство читателя с его прозой.
В своей исповедальной прозе Варлам Шаламов (1907–1982) отрицает необходимость страдания. Писатель убежден, что в средоточии страданий — в колымских лагерях — происходит не очищение, а растление человеческих душ. В поэзии Шаламов воспевает духовную силу человека, способного даже в страшных условиях лагеря думать о любви и верности, об истории и искусстве. Это звенящая лирика несломленной души, в которой сплавлены образы суровой северной природы и трагическая судьба поэта. Книга «Колымские тетради» выпущена в издательстве «Эксмо» в 2007 году.
Первое в России полное издание автобиографической повести выдающегося русского писателя Варлама Тихоновича Шаламова (1907–1982). «Четвертая Вологда» раскрывает истоки духовного становления автора знаменитых «Колымских рассказов», содержит глубокие раздумья о крестном пути России. В книгу включены так же рассказы и стихи В. Т Шаламова, связанные с Вологдой. Книга иллюстрирована редкими фотографиями.
Имя писателя Варлама Шаламова прочно вошло в историю советской литературы. Прозаик, поэт, публицист, критик, автор пронзительных исповедей о северных лагерях — Вишере и Колыме. В книгу вошли не издававшиеся ранее колымские рассказы «Перчатка или КР-2».