В зеркалах воспоминаний - [36]

Лев Разгон много раз бывал в Италии, останавливался у Юли в Милане или у нас. Помню, в один из его приездов мы всей семьей поехали провожать его на главный римский вокзал – Термини. Ходили по перрону в ожидании поезда. Поезд как всегда подали в последнюю минуту, как водится у итальянцев. Алёшка прыгает, чтобы посмотреть, какие вагоны пришли. В Италии есть два вида вагонов, в зависимости от того, как поставлены кресла, – по ходу движения или против. Увидев, что пришел не тот поезд, который он ожидал, Алёшка с досадой сказал: «Ну надо же, это самый худший поезд, который мог быть!». На что Лев Эммануилович, положив ему руку на плечо, сказал: «Алёша, поверь мне, это не самый худший поезд». Лёша до сих пор это помнит!

После смерти жены Разгон, который и прежде часто бывал у Юли, теперь буквально прилепился к ней душой, и она щедро одаривала его своей теплотой и заботой.

Хранить вечно

Пожалуй, одним из самых прямо-таки королевских подарков, которые я получил от Юлии Абрамовны, было знакомство с Лилей Брик. Квартира Лили Юрьевны, где она жила со своим мужем Василием Катаняном, литературоведом, специалистом по Маяковскому, была на Кутузовском проспекте. Но с конца 1960-х годов семья жила в основном на даче в Переделкино, во флигеле, который ей выделила вдова Всеволода Иванова, автора знаменитого «Бронепоезда» Тамара Владимировна Иванова. Актриса, переводчица и мемуарист, она была когда-то замужем за Исааком Бабелем, и кто-то остроумно назвал ее вдовой всей советской литературы. В доме постоянно бывали гости, и среди них Юрий Любимов, с которым Лиля Юрьевна была особенно дружна и часто приходила в его театр на Таганке, Майя Плисецкая, Мстислав Ростропович, Микаэл Таривердиев, Андрей Миронов. В выходные дни мы с Галей и с Юлией Абрамовной навещали почтенных дам. Лиля Юрьевна была замечательной собеседницей, с очень живым умом и отличной памятью. Ей всё было интересно, она любила рассказывать истории из своей жизни – и не только своей. И конечно, о Маяковском.

Однажды Галя обратила внимание, что у нее на цепочке на шее висят два кольца. Серебряных. Поймав Галин взгляд, Лиля Юрьевна говорит: «А я вам покажу, это очень интересно». Сняла цепочку, взяла маленькое кольцо. «Это наши с Володей кольца. Вот видите – здесь он выгравировал мои инициалы Л-Ю-Б. Буквы выгравированы по кругу и получается «люблю, люблю».

Галя восхитилась: как здорово придумано! Забирая у нее кольцо, Лиля Юрьевна сказала: «Он вообще был большой выдумщик». Нанизала кольца на цепочку и цепочку вновь надела на шею. Потом она показывала нам фотоальбом. «У меня здесь недавно была одна французская пара, и они мне прислали свои фотографии, – говорила Лиля Юрьевна. – Вот это их дом, гостиная, спальня, большая кровать, ванная. А вот они сами», – с фотографии радостно улыбались двое мужчин. Мы не сразу сообразили, что это и есть семейная пара…

А затем был такой обряд – выводить Лилю Юрьевну на прогулку. Собиралась компания, которая в воскресный день гостила у Тамары Владимировны. В тот день в компании были режиссер Валентин Плучек, его жена Зина, литературовед, критик, диссидент и правозащитник Лев Копелев, молодой человек, которого все называли Вячик – сейчас всех не припомню. Оказалось, что Вячик – это сын Всеволода Иванова, Вячеслав Иванов, впоследствии известный лингвист, переводчик, семиотик и антрополог, академик РАН, директор Института мировой культуры МГУ. По традиции, решили прогуляться. Впереди шла Зинаида Николаевна Плучек, на её руку опиралась Лиля Юрьевна в платье от Ив Сен-Лорана. Она уже плохо ходила, у неё были проблемы с шейкой бедра, но она не жаловалась и бодрилась. Следом шёл я. Было свежо и приятно. Мы вышли на большую поляну, после дождя всю усыпанную мухоморами. Лиля Юрьевна обратила внимание на эти грибы и как все плохо слышащие люди, громко сказала Зине Плучек:

– Зиночка, посмотрите, какие замечательные грибы! Не правда ли, они похожи на большие и маленькие хуи?

Мы сделали вид, что не слышали. И только Юлия Абрамовна, замыкавшая процессию, восхищенно заметила: «Какая память!»

Лиля Брик страстно любила жизнь до последнего момента, и ушла, как все знают, сама из этой жизни, потому что считала унизительным быть беспомощной и обременять окружающих своими проблемами. После прощания её тело кремировали в том же крематории, где был предан огню Владимир Маяковский. Согласно завещанию, ее прах был развеян в поле, в одном из самых живописных мест Подмосковья близ Звенигорода. Позднее там появился камень-памятник с выбитыми на нем буквами: ЛЮБ.

Ещё из переделкинских посиделок мне запомнился совершенно замечательный рассказ Вячика, который он услышал от своего отца.

Всеволод Иванов партизанил в Сибири, близ Новосибирска, в красном партизанском отряде. Условия были ужасные, люди страдали от вшей и грязи. И Всеволод, договорившись с командиром, отправился в город, к своему приятелю. Пришел ночью, попросил просто помыться, переодеться. А утром приятель сказал:

– У нас сегодня литературный вечер, местная поэтесса читает свои стихи. Пойдём со мной, тебя здесь никто не знает, так что можешь быть абсолютно спокоен.