В западне - [38]

— А дальше Мал ком приказал ей сделать аборт. Тогда Беатрис сказала мне это был наш последний разговор, — что она много напутала в жизни, но убийством невинного ребенка не запятнает своих рук никогда. Беатрис не хотелось давать жизнь ребенку в доме, исполненном горя и вражды, поэтому она и уехала. Собрала все самое необходимое в маленький чемодан, сняла все деньги со своего банковского счета и скрылась в неизвестном направлении.

Несколько секунд в оранжерее стояло напряженное молчание. Потом Парис спросил:

— А что стало с… Джорджем Фицпатриком?

— Умер лет двадцать назад. Попал в автомобильную катастрофу вскоре после отъезда Беатрис. Дело в том, что он начал сильно пить.

Элизабет погладила племянника по плечу.

— Мне жать, что эта история такова, какова она есть, мальчик мой. Хотелось бы мне порадовать тебя иными подробностями.

— Понимаю, почему моя мать ничего не рассказывала о нем, — невесело усмехнулся Парис.

— Зато в конце концов она нашла свое счастье. А я рада, что избавилась от этой тайны. Надеюсь, ты сохранишь ее, потому что твоя мать хотела бы этого.

— Однажды я расскажу обо всем Шери, — сказал Парис. — Но только ей одной. Обещаю. Спасибо, тетя Бет. — Он поднялся, высвобождая руку. — А теперь, пожалуй, я пойду поговорю с дедом.

— Ага, значит, ты сделал ей предложение и она согласилась! — Малком Лесли хрипло расхохотался. — Отличная работа, парень. Ты оправдал все мои ожидания и получишь награду.

На этот раз старик принимал внука в халате. Ноги его были закутаны теплым пледом. Это осенняя сырость разыгралась в старых костях ревматизмом, и Малком то и дело морщился от боли в суставах. Лицо его являло собой странную смесь страдания и злобной радости.

— Я еще не кончил, поэтому вы рано делаете мне комплименты, — холодно отозвался Парис. — Вы меня не поняли. Я действительно собираюсь жениться на Шери Макдугал и увезти ее во Францию.

Смех Малкома резко оборвался. Затишье перед бурей, промелькнуло в голове Париса. Когда старик заговорил вновь, голос его был негромким, почти ласковым, но от него пробирала дрожь.

— Хочешь сказать, что влюбился в эту девицу? В нашу маленькую Недотрогу, наследницу Нормана Макдугала? Как же это получилось?

— Я должен поблагодарить вас за это. — Парис отвесил легкий поклон. — Именно вы свели нас вместе.

— Да, именно я, — повторил Малком, кивая. — Именно я это сделал.

— Она — внучка Маргарет Шеридан, которую вы любили когда-то, так что, может быть, вы меня поймете, — продолжал молодой человек. — Если же нет, то я не сдамся так просто. Я буду бороться за мою галерею. С Дюрфортом или с вами, с кем угодно!

Несколько секунд Малком созерцал его, как некое чудо природы.

— Если полагаешь, что Норман Макдугал благословит ваш брак и подарит на свадьбу кругленький счет в банке, тогда ты еще глупее, чем мне казалось поначалу.

— Я собираюсь рассказать мистеру Макдугалу всю правду, — отрезал Парис. — Сказать ему новость, которую вы так еще и не поняли: вражде пришел конец. Она что-то затянулась, на мой взгляд, да и зла от нее слишком много.

— И ты думаешь, он тебя послушает? — Малком снова засмеялся, и смех его напоминал карканье старого ворона. — Прижмет тебя к сердцу и разразите» потоками покаянных слез? Что ж, желаю удачи. Ты сказал все, что собирался сказать?

— Да.

— Тогда пошел вон, да забери с собой мое проклятие. А мне надо подумать в одиночестве.

Парис направился к двери. Но перед тем как закрыть ее с обратной стороны, сказал, не глядя на деда:

— Мне жаль, что ты не видел Шери. Ни разу не говорил с ней. Может быть, тогда все сложилось бы иначе.

— Да, — со странным удовлетворением в голосе кивнул Малком. — Может быть, тогда все сложилось бы иначе. Именно над этим я сейчас и размышляю.

Когда Парис сбегал по ступеням, тихий голос окликнул его по имени. Это была тетя Бет, стоящая в дверях оранжереи.

— Ну, как прошел разговор? — спросила она с болезненным интересом, но без особой надежды.

Парис пожал плечами, стараясь выглядеть по возможности беззаботно.

— Могло быть и получше. Но опять-таки бывает и хуже. Больше всего мне не нравится, что он что-то задумал. Похоже, война не окончена.

— Так и есть, — сдержанно ответила Элизабет. — И неизвестно, за кем останется победа. Но я хотела поговорить не об этом. Держи. — На ее протянутой ладони лежала бархатная коробочка. — Я хочу отдать тебе эту вещь. Мне подарила ее моя мать перед смертью, и я уверена, она была бы рада моему решению.

Парис взял коробочку и открыл ее. На черном бархате поблескивало изумительной красоты старинное кольцо с аметистом в окружении маленьких сапфиров.

— Это очень красивая вещь, тетя Бет, — медленно произнес он. — Но я не могу ее взять. Она принадлежит вам.

Пожилая женщина улыбнулась.

— Мальчик мой, я никогда его не носила. Это кольцо надевают по случаю помолвки, а я никогда не была ни с кем обручена. И моя мать тоже никогда не надевала его. Она говорила, что ей не идут аметисты, а однажды сказала, что это кольцо для счастливой женщины. Видно, сама матушка не считала себя таковой. Но кольцо слишком красивое, чтобы весь век лежать в коробочке. Отдай его твоей Шери, пожалуйста.