В якутской тайге - [28]
В двенадцать часов дня сделали подъем. Скоро бойцы знали, что от них требуется. Начались разговоры и ругань. Местные жители хотя и не говорили по-русски, но все понимали.
— Ишь ты, — сетовал красноармеец, — не приняли боя и удрали. Им только засады делать. Эх, если бы мы тоже были на конях, тогда другое дело!
— Что верно, то верно. Пеший конному не страшен, — поддержал разговор пулеметчик. — Но неужели наши командиры об этом не знали?
— Вот именно, что не знали, — авторитетно ответил взводный. — И все-таки невелика беда — прогулялись малость. Это не вредно, и так засиделись на одном месте. Да и не даром прошлись — узнали, сколько тут белых, и двух своих товарищей выручили. Сегодня же идем обратно в Петропавловское, а денька через три все на лошадей сядем, тогда и разговор с белыми будет иной.
Для того чтобы попасть на другую дорогу, нам нужно было возвратиться на семь верст назад, в сторону Петропавловского. Все получалось так, что у жителей не возникло никаких сомнений.
В два часа дня отряд оставил Соордах. На этот раз счастье нам сопутствовало. Скоро пошел снег. Он не переставал всю ночь, весь следующий день и полностью скрыл наши следы.
Как мы и предполагали, Артемьев, оставив Соордах, прошел пятнадцать верст в сторону Амги и сделал засаду. Безрезультатно прождав весь день, он решил, что мы остановились на дневку. Вечером он снял засаду и, оставив заставу человек из десяти, с остальным отрядом отошел еще на пять верст и там заночевал в трех юртах.
На следующий день еще до рассвета он вернулся на старое место и снова расположился в засаде. Прождал до обеда и только тогда выслал разведку в Соордах.
Жители сообщили разведчикам, что красные еще вчера вернулись в Петропавловское, чтобы собрать лошадей и уж тогда воевать. Полученные сведения разведка сообщила Артемьеву. Тот к вечеру со всем своим отрядом прибыл в Соордах, а ночью выступил на Петропавловское. Утром 10 февраля Артемьев занял Петропавловское.
Наш маневр удался. Отряд Артемьева уже остался позади нас больше чем на сто верст. К тому же сразу выступить он не мог — надо было дня два, чтобы дать отдых людям, лошадям, обеспечить продукты на долгий путь. А сейчас ему ничего не оставалось, как только послать срочное донесение Пепеляеву о том, что Петропавловский гарнизон прорвался и движется в сторону Амги.
Мы идем четвертые сутки. По нашему расчету, завтра будем у Амги. Сегодня не слышно песен, как в прошлые дни. Чумазые, прокопченные дымом костров лица бойцов сосредоточенны и серьезны, в глазах твердая решимость. Каждый понимает, что скоро должна произойти встреча, и тогда все неизвестное, давящее своей загадочностью, станет ясным. Каждый шаг вперед приближал к развязке.
Яркие лучи северного холодного солнца сверкающими зайчиками прыгают по стали граненых штыков, серебрят деревья. Тайга, погрузившаяся в зимнюю спячку, словно вымерла. За все время похода мы не встретили ничего живого, все попряталось от холода. Кругом было так тихо, что порой становилось жутко.
Иногда тайга отступала в сторону от дороги и открывала голую равнину с редкими кустиками и чахлыми деревцами, которые стояли вдоль дороги, словно забытые, одинокие часовые. Унылыми и грустными выглядели такие места и своим видом нагоняли тоску.
Вдали высились массивы щетинистых гор, могучие и прекрасные в своей вечной каменной неподвижности. По сравнению с ними усталые люди казались жалкими, беспомощными букашками. Впереди, за аласом, подернутая синеватой дымкой, сомкнулась тайга. Она как бы преграждает нам путь, ревниво оберегая вековую тайну севера.
Незаметно опустилась ночь, люди перестали видеть дорогу. Шли ощупью, спотыкались, падали, но еще долго не останавливались. Завтра нам нужно быть под Амгой. Наконец, обессиленные и разбитые, остановились на ночлег.
Окружающий нас мрак ночи скоро разрядили несколько десятков костров, сложенных из целых сухих бревен. Зарево от них накрыло огненной шапкой людской муравейник, рвалось вверх и гасло в чаще. Над огнем красноармейцы подвешивали на длинных тонких жердях котелки и ведра, до краев наполненные снегом. Когда он таял, лопатами, а то и просто руками добавляли новые куски снега, до тех пор пока в ведре не получалось достаточно воды. Затем опускали мясо, сыпали соль и терпеливо ждали, пока вода закипит.
Мясо ели больше полусырое. Голод и мороз заставляли быть не особенно разборчивыми. «Горячее сырым не бывает», — шутили бойцы и с аппетитом уплетали куски пропитанного кровью мяса.
Раздатчики получали на взвод из обоза промерзшие, твердые, как дерево, буханки ржаного хлеба. Чтобы скорее их отогреть, разрубали топором и клали чуть ли не в самый огонь.
В стороне, под деревьями, громко фыркали покрытые снежными попонами лошади и жалобно мычали голодные быки. Сена не было. Своих четвероногих друзей мы кормили хлебом только раз в сутки. Наши и без того небольшие запасы быстро иссякали.
Физически более слабые красноармейцы, как только разгорались костры, выбирали поудобнее место, клали под голову свои вещевые мешки, а под бок наломанные ветки сосны или пихты и сразу засыпали. Когда поспевал ужин, их будили и чуть ли не силой заставляли есть.
В книге рассказывается об оренбургском периоде жизни первого космонавта Земли, Героя Советского Союза Ю. А. Гагарина, о его курсантских годах, о дружеских связях с оренбуржцами и встречах в городе, «давшем ему крылья». Книга представляет интерес для широкого круга читателей.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Народный артист СССР Герой Социалистического Труда Борис Петрович Чирков рассказывает о детстве в провинциальном Нолинске, о годах учебы в Ленинградском институте сценических искусств, о своем актерском становлении и совершенствовании, о многочисленных и разнообразных ролях, сыгранных на театральной сцене и в кино. Интересные главы посвящены истории создания таких фильмов, как трилогия о Максиме и «Учитель». За рассказами об актерской и общественной деятельности автора, за его размышлениями о жизни, об искусстве проступают характерные черты времени — от дореволюционных лет до наших дней. Первое издание было тепло встречено читателями и прессой.
Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
Автор этой книги — известный советский военачальник, прошедший большой боевой путь. В годы Великой Отечественной войны В. И. Казаков командовал артиллерией корпуса, армии, фронта. В своих воспоминаниях он делится с читателем впечатлениями о битвах под Москвой и на Волге. С любовью пишет о боевых друзьях — генералах и офицерах, о мужестве солдат. Больше всего в книге рассказывается об артиллерии, которой В. И. Казаков посвятил десятки лет своей жизни Книга рассчитана на широкие массы читателей.
Иван Васильевич Болдин прошел в рядах Советской Армии путь от солдата до генерала, участвовал в первой империалистической, гражданской и Великой Отечественной войнах. Большую часть своей книги «Страницы жизни» автор посвятил воспоминаниям о событиях Великой Отечественной войны, которая застала его на западной границе нашей Родины. Сорок пять дней провел генерал Болдин во вражеском тылу. Собранные им отряды советских войск храбро дрались и в конце концов прорвались к своим. В дальнейшем, командуя 50-й армией, автор участвовал в героической обороне Тулы, в освобождении Калуги, Могилева и многих других советских городов и сел. И.
От «мальчика» на побегушках до депутата Верховного Совета СССР... От рядового пулеметчика до командующего войсками военного округа... Воспоминания человека, прошедшего такой жизненный путь, не могут не привлечь внимания читателя. Генерал армии А. Т. Стученко рассказывает о целом поколении советских людей, о трудной и завидной судьбе ветеранов нашей армии, которые под руководством В. И. Ленина. Коммунистической партии сражались в гражданскую войну, строили и укрепляли Вооруженные Силы Страны Советов, в сорок первом грудью встретили фашистские орды, дрались за каждую пядь родной земли и добились победы.
На западных рубежах Отчизны застала война майора Н. Н. Beликолепова, влюбленного в свое дело командира-артиллериста. Ко дню великой Победы генерал-майор артиллерии Н. Н. Великолепов пришел во главе артиллерийской дивизии прорыва. Он участвовал в битве под Москвой, освобождении Смоленщины и Белоруссии, в боях на землях Польши, Венгрии, Австрии. Его память сохранила сотни героических подвигов, совершенных артиллеристами, которым и посвящается эта книга, рассчитанная на массового читателя.