В высших сферах - [6]

— Раз уж мы разговариваем, — заметил Ричардсон, — есть какие-нибудь новости о визите королевы?

— Нет, но я всего несколько минут назад говорил с Шелом Гриффитсом. Он посмотрит, что сможет сделать в Лондоне.

— Надеюсь, все сработает. — В голосе руководителя партии звучало сомнение. — Старик всегда чертовски точен. Вы сказали ему, чтобы он покрепче подтолкнул дамочку?

— Не совсем в таких выражениях. — Хоуден улыбнулся. — Но это было основным в моем предложении.

На линии послышался хохоток.

— Лишь бы она приехала. Ее приезд мог бы немало помочь нам в будущем году, не говоря уж об остальном.

Хоуден уже собирался повесить трубку, как в голову ему пришла одна мысль.

— Брайан…

— Да.

— Постарайтесь заехать в течение праздников.

— Благодарю. Заеду.

— А как насчет вашей жены?

Ричардсон весело ответил:

— Боюсь, вам придется довольствоваться только моим обществом.

— Я не хочу любопытствовать. — Джеймс Хоуден помедлил, понимая, что Милли слышит половину их разговора. — Не стало лучше?

— Мы с Элоизой живем в атмосфере вооруженного нейтралитета, — ответил Ричардсон. — Но это имеет свои преимущества.

Хоуден мог догадаться, какие преимущества имел в виду Ричардсон, и снова почувствовал нелепую ревность при мысли, что глава партии и Милли сейчас там одни. Вслух же произнес:

— Мне очень жаль.

— Просто удивительно, к чему человек может привыкнуть, — сказал Ричардсон. — По крайней мере мы с Элоизой знаем, на каких позициях стоим, а позиции у нас разные. Еще что-нибудь, шеф?

— Нет, — сказал Хоуден, — больше ничего. Пойду поговорю теперь с Артуром.

Он вернулся из библиотеки в Длинную гостиную, встреченный жужжанием разговоров. Атмосфера теперь несколько разрядилась — напитки и ужин, который уже почти подошел к концу, способствовали всеобщему расслаблению. Хоуден обошел несколько групп, люди выжидательно смотрели на него, он улыбался им, обмениваясь фразой-другой.

Артур Лексингтон стоял рядом со смеявшимися людьми, которые смотрели, как министр финансов Стюарт Каустон показывал фокусы: он занимался этим время от времени, стараясь скрасить унылую атмосферу в перерывах между заседаниями кабинета министров.

— Следите за этим долларом, — говорил Каустон. — Сейчас он исчезнет.

— Какого черта?! — воскликнул кто-то. — Это вовсе не трюк — вы постоянно подобное повторяете.

Генерал-губернатор вместе с небольшой группой зрителей рассмеялся.

Премьер-министр дотронулся до локтя Лексингтона и во второй раз отвел министра по внешним сношениям в сторону. Он изложил суть того, что сообщил ему глава партии, и подчеркнул необходимость дать сообщение прессе до утра. Лексингтон, по обыкновению, не стал задавать ненужных вопросов. Кивнув в знак согласия, он сказал:

— Я позвоню в посольство и переговорю с Энгри, затем засажу за работу моих людей. — И, усмехнувшись, добавил: — Всегда надуваюсь от важности, когда вытаскиваю других из постели.

— Послушайте, вы оба! Никаких государственных дел сегодня, — раздался голос Натали Гриффитс. И она легонько потрепала обоих по плечам.

Артур Лексингтон повернулся, сияя улыбкой.

— Даже если в мире произошел малюсенький кризис?

— Даже в этом случае. К тому же у меня кризис на кухне. А это куда важнее. — И жена генерал-губернатора направилась к мужу. Огорченным шепотом — не для всех, но явно для ушей тех, кто находился поблизости, она добавила: — Надо же, Шелдон, у нас кончился коньяк.

— Этого не может быть!

— Ш-ш! Не знаю, как это могло случиться, но случилось.

— Нам всегда надо иметь аварийный запас.

— Чарлз позвонил в столовую авиации. Они нам срочно пришлют немного.

— О Господи! — Голос его превосходительства прозвучал так жалобно. — Неужели мы не можем устроить прием без того, чтобы не было промашек?

Артур Лексингтон тихо произнес:

— По-видимому, придется мне пить пустой кофе. — Он взглянул на бокал с виноградным соком, который несколько минут назад принесли Джеймсу Хоудену. — Вот вы можете не волноваться. У них, наверное, галлоны этого добра.

А генерал-губернатор возмущенно пробормотал:

— Я за это сниму с кого-нибудь скальп.

— Успокойся, Шелдон. — Хозяин и хозяйка по-прежнему говорили шепотом, не думая о том, что забавляют этим окружающих. — Такое случается, и ты знаешь, что надо быть осмотрительнее с прислугой.

— Да плевал я на прислугу!

Натали Гриффитс терпеливо произнесла:

— Я подумала, что тебе надо об этом знать. Но я сама со всем разберусь, дорогой.

— Вот и прекрасно. — Его превосходительство с облегчением и любовью улыбнулся жене, и они вернулись к камину.

— Sic transit gloria[4]. Голосу, который отдавал команды тысяче аэропланов, не пристало ругать судомойку.

Это было произнесено резко и чересчур громко. Премьер-министр нахмурился.

А произнес это Харви Уоррендер, министр по вопросам гражданства и иммиграции. Он стоял сейчас возле них — высокий плотный мужчина с редеющими волосами и громовым басом. Он, по обыкновению, был дидактичен — наверное, сохранил эту манеру с тех лет, когда, прежде чем перейти в политику, был профессором в колледже.

— Притормози, Харви, — сказал Артур Лексингтон. — Ты топчешь царственную особу.

— Иногда, — ответствовал ему Уоррендер, немного понизив голос, — я возмущаюсь, когда мне напоминают, что шишки всегда выживают.