В водовороте века. Мемуары. Том 2 - [120]

Раздались звуки горна, сотрясшие все вокруг, партизаны стрелой ринулись с гребня горы в атаку и, пустившись в погоню за обратившимися в бегство врагами, беспощадно громили их. За исключением нескольких дезертиров, почти вся рота противника была наголову разбита, не устояв против нашей атаки. Ким Иль Рён, ведя рукопашный бой, с радостью восклицал: «Свалился еще один японец!», когда увидит еще одного упавшего врага.

Было несколько убитых и среди наших партизан. Захоронив их на гребне безымянной горы, мы перед их могилами устроили траурный митинг. Я произнес дрожащим голосом прощальное слово перед бойцами, которые, сняв военный головной убор, всхлипывали, будучи не в состоянии удержаться от глубокой скорби. Ничего сейчас не помню, о чем я говорил.

В памяти осталась только одна сценка. Когда я поднял глаза к бойцам, закончив речь, я увидел, как сильно вздрагивали их плечи, чувствовал, как по всему моему телу проходило содрогание при виде нашей колонны, намного укоротившейся по сравнению с той, какой вышла она из Люцзяфэньфана.

Спустя некоторое время я дал отряду команду отправиться в путь. Все выстроились на дороге, но только Чха Гван Су оставался, упав ничком на могилу. Он не мог двинуться с места, оставив позади себя могилу без хозяина, не мог проститься с угрюмой могилой без гробов.

Я побежал по гребню к Чха Гван Су и, схватив его за плечо, крикнул:

— Гван Су! Что с тобой? Встань скорее!

Я так сильно, так громко крикнул, что он вскочил с места, но только поднялся на колени.

Понизив тон, я вполголоса уговаривал его.

— Бойцы смотрят на нас… Куда девалась твоя сила воли, умение не терять присутствия духа?!

И он, вытерев слезы, молча тронулся впереди колонны.

Позже я раскаивался, вспоминая тот случай. Спустя четыре месяца после того, как мы вели бой на рубеже уездов Аньту — Фусун, я встретил прискорбную весть о гибели в бою Чха Гван Су. Тогда невольно вспомнился мне именно тот самый случай с ним… «Почему я тогда иначе не мог обратиться к нему? Неужели я не мог говорить другими словами, чтобы он поднялся?» — так я думал.

Честно говоря, после потери боевых друзей и я несколько дней ничего не брал в рот и не спал.

Погибшие бойцы — это наш актив, боевое ядро. Со времени создания ССИ вместе со мной они делили горе и радость.

Разумеется, нет битвы без жертвы. Революция постоянно сопровождается жертвами. И в мирном труде по преобразованию природы бывают те или иные потери. Еще бы! Как без жертв может обойтись вооруженная борьба, куда мобилизуются все виды оружия и средств и где решается вопрос: победа или поражение! Но мы считали слишком жестокими и слишком несправедливыми жертвы на рубеже уездов Аньту — Фусун. Пусть революция сопровождается жестокими жертвами, но неужели такой безжалостный урон причинен нашему отряду, сделавшему только что свой первый шаг! Такими были мои чувства того времени.

Если подсчитать по арифметическому счету, то потеря менее десятка соратников — не так уж большая. В современной войне, когда в одном лишь сражении могут быть убитыми тысячи или десятки тысяч человек, потеря десятичной единицы ничего не стоит, но при потере боевых друзей мы не подсчитывали ее только по арифметическому исчислению. Арифметика не может стать для нас средством для счета и оценки достоинства человека.

Каждый боец, который вместе с нами проходил по пути борьбы, был бесценным существом, которое ни с чем нельзя сравнить на свете. Не заменить одного партизана и сотнею вражеских солдат — таково было наше кредо. Противник, пустив в ход государственные законы и приказ о воинской повинности, может в один день мобилизовать тысячи и десятки тысяч новобранцев и массами перебросить их на поля сражений, но у нас не было ни физических средств, ни власти. Да пусть у нас и была бы такая сила, все равно каждый товарищ по революции у нас был бесценно дорог.

Чтобы обрести одного товарища или соратника, готового делить с тобой одну судьбу, и создать из таких людей организованный отряд, потребуется действительно множество титанических самоотверженных усилий.

Вот почему на протяжении всего периода антияпонской революционной борьбы я не считал предметом большой гордости даже и победный бой, разгромивший 100 вражеских солдат, если в нем погиб хоть один из нас.

Историки оценивают встречный бой на рубеже уездов Аньту — Фусун как бой удачный, где мы, оперативно перейдя в контрнаступление, наголову разбили целую роту противника. Нет сомнения в том, что это был бой победный. Значение этого боя заключается не только в том, что молодая АНПА полностью разгромила целую роту регулярной армии противника, но и в том, что она впервые в истории партизанской борьбы разбила в пух и прах миф о японской армии, бахвалившейся своим «всемогуществом» в мире. В ходе этого боя мы убедились в том, что японские войска хоть и являются сильными, но отнюдь не являются войсками, не имеющими себе равных, не знающими ни поражений, ни отступлений, и что если мы, применяя в бою методы, отвечающие особенностям партизанской войны, умело проведем бой, то вполне сможем малыми силами победить сильные японские войска. Но в этом бою, где мы потеряли примерно десять бойцов из первого детища ССИ, пришлось действительно дорого расплатиться.