В водовороте века. Мемуары. Том 1 - [17]

Забыв такой урок, верхушка националистического движения опять тешила себя надеждами на Соединенные Штаты Америки и концепцию о «самоопределении нации». Столь глубоко укоренились в ее сознании идеи низкопоклонства и преклонения перед США. В прошлом каждый раз, когда страна оказывалась в опасности, бездарные правители-феодалы с упоением взирали на крупные державы и намеревались спасти судьбу государства при помощи чужих сил. Такие дурные привычки были прямо «пересажены» из одной почвы в другую, а впрочем, все они одинаковы у верхушек националистического движения.

Первомартовское народное восстание показало, что националисты буржуазного толка не могут быть направляющей силой в антияпонском национально-освободительном движении.

Классовая ограниченность руководителей восстания состояла в том, что они еще не достигли рубежа полного отрицания порядка колониального владычества Японии. Цель своего движения они видели в том, чтобы, не выйдя за рамки признания порядка японского господства, добиваться некоторых уступок для сохранения интересов своих классов. Это стало впоследствии идеологической почвой того, что многие из них или скатились в болото реформизма, или пошли на компромисс с японскими империалистами и тупо трубили об «автономии».

К тому времени, скажу прямо, у нас в стране не было передовой идеологии, которая могла бы преодолеть реформизм, не было армии промышленного пролетариата, которая считала бы эти передовые идеи руководящим идеалом своего класса в борьбе. Молодой рабочий класс нашей страны еще не имел собственной партии — такой, которая утвердила бы марксизм-ленинизм как идеологию новой эпохи и которая была бы призвана сплотить под его знамя широкие массы трудящихся.

Народные массы нашей страны, изнывавшие в тисках тирании японского империализма, должны были найти истинный путь борьбы и иметь авангардный отряд, призванный по-настоящему защищать их интересы. До этого им пришлось пройти еще далекий и трудный путь борьбы.

Первомартовское народное восстание до мозга костей убедило наш народ в том, что любое движение не может победить без его могучей направляющей силы.

Многомиллионные массы, горевшие единым стремлением к возрождению Родины, вышли на улицы сопротивления, но их борьба, не имевшая руководства рабочего класса, руководства партии, не могла избежать разбросанности и стихийности, не могла развернуться по единой программе и единому боевому плану.

Восстание дало серьезный урок: чтобы победить в борьбе за национальную независимость и свободу, народные массы должны непременно под руководством революционной партии иметь правильную стратегию и тактику, вести борьбу организованно и должны создать могучие собственные революционные силы, категорически отвергая низкопоклонство.

В дни восстания корейский народ ярко продемонстрировал на весь мир, что он силен духом самостоятельности, не хочет быть рабом для чужих, не боится никаких жертв в борьбе за возвращение отнятой у него Родины, отличается несгибаемой волей и пламенным патриотизмом.

Восстание нанесло японским империалистам серьезные удары. После этого знаменательного события японские оккупанты, стремясь усыпить антияпонские настроения корейцев, были вынуждены заменить «военное управление» на «культурное управление», хотя это и было чистой формальностью.

Первомартовское восстание положило конец буржуазному националистическому движению в нашей стране. Национально-освободительная борьба корейского народа постепенно вступила в новую полосу своего развития.

Все лето у меня в ушах звенели те громкие возгласы «Да здравствует независимость!», которые сотрясали всю нашу родную землю, полную трагедии, и разносились неумолкающим эхом по земному шару. Восторженные возгласы «Ура!» побудили меня осмыслить вещи раньше, чем это было свойственно моему возрасту. На улице перед воротами Потхон, где шла такая жаркая схватка демонстрантов с полицией, вооруженной с ног до головы, мое мировоззрение сделало скачок на новый этап понимания действительности. В ту пору, когда я, привстав на цыпочки в массе взрослых, кричал «Да здравствует независимость!», могу сказать, именно тогда уже кончилось мое детство и отрочество.

Народное восстание 1 марта ввело и поставило меня в ряды народа, впервые запечатлело в моих глазах истинный образ нации. Возглас «Да здравствует независимость!» долго звучал в моей душе неумолкающим громом. Мысленно прислушиваясь к этим отзвукам, я всегда испытывал в себе несказанную гордость за непреклонную боевую волю и геройство своего народа.

Летом того года мы получили письмо от отца.

Вместе с письмом он прислал мне китайскую тушь «Цзиньбухуань» («незаменимая даже золотом» — ред.) и кисть. Замечательный подарок, да еще с таким наказом: «Хорошо учись чистописанию».

Я густо, старательно разводил «Цзиньбухуань» в тушечнице, замачивал весь пучок кисти и крупно написал на ханчжи (бумага старого корейского производства — ред.) слово из трех слогов «а бо чжи» (отец — ред.).

Вечером при коптилке мы всей семьей читали письмо отца, передавая его из рук в руки. Мой дядя Хен Рок прочитал его уж три раза. Характер у него хотя и не такой уж раздумчивый, я бы сказал, даже несколько и ветреный, что ли, но при чтении письма он стал, к моему удивлению, таким скрупулезным, таким глубоко внимательным, какими бывают только старички.