В устье Гудзона с Алексеем Цветковым - [4]

Знаменательно, что Конго уже сотню лет играет как бы роль символа бедствия, порожденного колониализмом и его последствиями, благодаря книге Джозефа Конрада «Сердце тьмы», где описывается вырождение форпоста высокомерной цивилизации в апофеоз зла и жестокости. Эту книгу наверняка читал и Билл Клинтон, и, может быть даже, в переводах, французские защитники авторов геноцида. Но так уж мы устроены, что нам проще проливать слезы над судьбами литературных героев, чем над горем реальных людей в далекой стране, о которой мы (к счастью?) ничего не знаем.

Когда в результате антитеррористической операции Израиля в Газе гибнут мирные жители (чью трагедию я нисколько не склонен преуменьшать), нас возмущенно оповещают об этом в начале выпусков новостей, а ООН формирует комиссию по расследованию возможных военных преступлений. Когда в Конго миллионами гибнут женщины и дети, у кого из нас хотя бы настроение портится? Я не буду вдаваться в причины этого искривления — они слишком хорошо известны, но, может быть, нам нужны какие-нибудь другие учебники арифметики?

Вот еще к слову об упомянутых слезах. Думаю, что я не подорву своей репутации атеиста, если процитирую известные слова исторического персонажа, с которыми я полностью согласен, хотя и вне их религиозного контекста: «И если вы приветствуете только братьев ваших, что особенного делаете? Не так же ли поступают и язычники?» (Мф. 5:47) Так поступают даже слоны, хочется надеяться, что мы способны на большее.

Человек на мосту

Начну, как уже у меня вошло в привычку, с метафоры. Человек впервые в жизни садится за руль автомобиля и отправляется в далекую поездку. Каждый, кто водил машину, знает, что это искусство включает в себя десятки мелких навыков, которые в конечном счете складываются в автоматизм: как поворачивать, тормозить или какова последовательность действий при обгоне и переходе в соседний ряд мы обычно думаем не больше, чем совершая те же маневры при ходьбе.

Вот только у водителя, о котором идет речь, нет ни навыков, ни автоматизма, поначалу он умеет только жать на педали и крутить баранку. Каков шанс, что ему удастся добраться до точки назначения целым и невредимым — более того, вообще остаться в живых? Он, конечно, может постепенно приобретать эти навыки по ходу эксперимента, но почти наверняка это обучение будет отставать от насущных нужд, и в ситуации острого риска он не обнаружит в памяти нужных ориентиров. Поездка, скорее всего, закончится трагически.

В данном случае предмет сравнения — история человеческой цивилизации, путь, на который мы встали примерно 6 тысяч лет назад без всякого инструктажа и брифинга, не получив, конечно же, никаких прав на управление этим механизмом, куда более сложным, чем автомобиль. Элементы этой сложности можно даже встроить в вышеприведенную метафору, вспомнив, что у цивилизации нет единого кормчего, их всегда несколько, и их цели и маршруты почти никогда не совпадают. Попробуйте посадить в вышеупомянутый автомобиль не одного водителя, а хотя бы трех, каждого со своим независимым комплектом педалей и баранкой. Катастрофа с летальным исходом наступит гораздо раньше, чем в случае шофера-одиночки.

Ник Востром, интервью с которым опубликовано в последнем номере журнала Atlantic[3], считает, что человечеству грозит исчезновение и что конец его может наступить скорее раньше, чем позже, — в частности, шансы тотальной катастрофы еще до конца нынешнего столетия Востром оценивает в 10–20 процентов, и любой внимательный читатель сегодняшних газет не найдет серьезных возражений. Востром, британский философ шведского происхождения, возглавляющий Оксфордский институт будущего человечества, не принадлежит к числу типичных прорицателей конца света, на недостаток которых ни один период истории пожаловаться не может, — им движет не религиозный пафос и не луддитские инстинкты некоторых защитников окружающей среды, предлагающих поставить крест на технологическом прогрессе. Его даже трудно всерьез назвать пессимистом, потому что то, о чем он пишет и говорит, никак не обусловлено ни темпераментом, ни идеологией. Он просто пытается заставить нас взглянуть в сторону, в которую мы обычно не смотрим.

В первую очередь Бострома занимают не естественные, а так называемые антропогенные катастрофы, то есть такие, причиной которых можем стать мы сами. Наша планета на своем веку получила свою долю глобальных стихийных бедствий, и динозавры убедились в их возможности на собственной шкуре, но, поскольку мы прожили, скажем, последние 200 тысяч лет без подобных потрясений, можно предположить, что еще 200 тысяч у нас есть в запасе для подготовки к новым. А вот с нашей собственной технологией дело обстоит сложнее. Мы уже имеем в своем распоряжении способы уничтожения на планете всего живого, но не располагаем механизмом центрального и надежного контроля над этими способами. Пока что эти способы уничтожения громоздки и могут быть приведены в действие либо государственным аппаратом, либо, в худшем случае, особо упорной и хорошо оснащенной группой террористов.

Однако уже в ближайшем будущем ситуация резко может измениться: новые открытия в области генной инженерии и нанотехнологии могут стать инструментами массового уничтожения в руках частных лиц.