В твоих пылких объятиях - [15]

Если вы хотите жить со мной в мире, никогда не ставьте под сомнение мою честь.

Элисса сглотнула. Настал момент, который мог сказаться на всей ее будущей семейной жизни.

Подобные критические мгновения ей уже приходилось переживать. К примеру, много лет назад, когда она стояла перед Уильямом, шестое чувство нашептывало ей, что слова, которые она сейчас произнесет, магическим образом скажутся на всей ее семейной жизни и определят ее ход и уклад.

Тогда она была юная, невинная и глупенькая. И тогда она ничего не сказала.

Теперь же она опытная женщина, и слова у нее найдутся.

Одарив Ричарда пронзительным взглядом, она раздельно, чуть ли не по слогам произнесла:

— Сэр, я совсем вас не знаю, но то, что я о вас слышала, не делает вам чести. Боюсь, вы настолько испорчены, — что вам достанет наглости сделать попытку наложить лапу на наследство моего сына или растлить его, как вы растлеваете всех, кто находится с вами рядом. Так вот, если это произойдет, клянусь, вы об этом пожалеете!

Глаза сэра Ричарда блеснули, а на губах появилась сардоническая ухмылка.

— Ну и ну! Не знал, что в вас столько злобы, мистрис Лонгберн. Пожалуй, настала пора узнать, что случилось с вашим первым мужем. Скажите, отчего он умер?

— От воспаления легких. — Она усмехнулась. — Поверьте, я не имею к этому никакого отношения.

— Очень рад, что он не стал жертвой насилия.

— Не заблуждайтесь на мой счет. Ради сына я готова на все. Всякий, кто попытается посягнуть на его состояние, будет иметь дело со мной.

— Позвольте вас заверить, мадам, что я ничего дурного вашему сыну не сделаю.

Ричард неожиданно перегнулся через стол и взял ее руки в свои. Хватка у него была стальная. Должно быть, это оттого, что он писатель, едва заметно улыбнувшись, подумала Элисса в тот момент, когда он подносил ее руку к губам. Нежно прикоснувшись к ее пальцам, он провел губами вверх, отчего по ее телу волной прокатилась дрожь.

Когда же Ричард поцеловал бугорок у большого пальца, у нее перехватило дыхание.

На губах у Ричарда заиграла улыбка прожженного соблазнителя.

— Вот с этого и надо было начинать разговор, — негромко произнес он, радуясь, что ему удалось сохранить самообладание и не выплеснуть на оскорбившую его женщину гнев, который на мгновение завладел всем его существом. — Не скрою, когда вы сегодня утром ускользнули от меня, так и не назвав своего имени, я почувствовал сильнейшее раздражение и обиду, — добавил он.

— Ничего удивительного, — пробормотала Элисса, стараясь не встречаться с ним взглядом, — я ведь даже вас не поблагодарила.

— Вы очень красивая женщина, мистрис Лонгберн, и я очень рад, что мне удалось избавить вас от пьяных болванов, которые к вам приставали.

— Поверьте, я благодарна вам за то, что вы сделали.

Ричард поднялся с места, подошел к Элиссе и, потянув ее за руки, заставил встать из-за стола.

— Э… Мистрис Лонгберн… Элисса… нам с вами нужно очень постараться, чтобы этот брак не стал для нас невыносимым испытанием, — прошептал он, заключая ее в объятия.

Она не оттолкнула его, и он обнял ее еще крепче, ощутив острое, как боль от удара кинжалом, желание близости с этой женщиной.

Потом он ее поцеловал. Ему приходилось целовать многих, но за редким исключением он не испытывал при этом особого восторга и чаще целовался по той только причине, что так хотела его партнерша. Поцелуи получались на удивление одинаковыми, какими-то выхолощенными — они являлись лишь жалкой имитацией проявления страсти и не свидетельствовали о подлинном чувстве.

Когда же он поцеловал Элиссу Лонгберн, то сразу понял, что этот поцелуй отличается от всех прочих. Хотя бы потому, что Элисса… никак не отреагировала на прикосновение его губ. Могло, конечно, статься, что она лишилась при этом чувств, но Ричард подозревал, что ей было просто все равно.

С таким же успехом он мог целовать мумию.

Ричарда охватило отчаяние. Несмотря на повеление короля, у него вряд ли хватило бы душевных сил жить в браке без любви, повторяя шаг за шагом печальный опыт своих родителей. Что ж, какими бы ни были для него последствия, ему придется сказать королю, что…

Неожиданно он почувствовал, что она отвечает на его поцелуй. Ее губы нежно, но крепко прижимались к его губам, руки пришли в движение, и эта хрупкая женщина вдруг обняла его за плечи.

Желание снова пронзило Ричарда, и он изо всех сил прижал Элиссу к себе. Нежно, но настойчиво он гладил ее губы кончиком языка и добился того, что она приоткрыла рот.

Из ее уст вырвался протяжный стон, когда Ричард коснулся ее языка. Казалось, поцелуи разбудили дремавшие в ней страсти.

Муж целовал Элиссу только до свадьбы. В первую брачную ночь он взял ее быстро, грубо и молча. Так он поступал на протяжении всей их семейной жизни, поэтому, когда Ричард заключил ее в объятия, она по привычке затаилась и пребывала в состоянии ступора несколько минут, хотя этот мужчина в отличие от Лонгберна целовал ее со всей страстью.

Она не знала, что поцелуй может быть таким… таким… чудесным. Когда Ричард прижался к ее рту, у нее возникло неосознанное желание ему принадлежать.

На самом же деле она никому не хотела принадлежать — ни Ричарду, ни какому-либо другому мужчине. Она отказывалась быть бессловесной тварью, которую ее первый муж брал, когда хотел, чтобы удовлетворить свою похоть. Кроме того, ни один мужчина не должен был отвлекать ее от забот о сыне, за которого она после смерти мужа несла полную ответственность.