В тупике - [85]

Братья и сестры немного оживились, но все же смотрели на него с недоверием. Кафар снова легко улыбнулся:

— Да-да, что тут такого! Теперь я буду жить здесь.

И только тут все действительно почувствовали какое-то облегчение. А младшая сестра со словами: «Да буду я твоей жертвой, брат, да будет душа моя твоей жертвой!» — даже бросилась ему на шею и заплакала. Но когда Кафар утер ей слезы, сестра быстро успокоилась…

Кафар встал, и тут же все начали расходиться — о чем еще говорить?.. А через час уехал младший брат со своими. «У нас ведь ребенок болен, — сказала невестка, — я его бросила на мамино попечение. Так беспокоюсь, так беспокоюсь…» И раньше всех в машину забрался Бахадур, забыл даже попрощаться с дядей…

Потом засобирались сестры, жившие в соседних деревнях. «Сколько дней уже дома не были, — приговаривали они, — дом-то ведь без присмотра остался, Кафар…»

Под вечер уехали поездом средний брат и старшая сестра. Сестра — в Сумгаит, а брат — в свой Гобустан…

«Ну, вот и все, — подумал он, — нет больше мамы…» Вернули соседям посуду, которую брали на поминки, разобрали поставленную на всякий случай палатку — чернела теперь лишь продырявленная земля в тех местах, где были колышки…

Не сняли пока только ни одной стосвечовой лампы — так до сих пор и горели. Кто-то хотел вывернуть, но Кафар не дал. «Пусть горят, — сказал он, — пока не пройдет сорок дней со дня маминой смерти…»

Теперь, когда разъехались братья и сестры, Кафар еще острее чувствовал ее отсутствие; двор казался таким запущенным, словно здесь никогда и не жили люди, а его, Кафара, занесло сюда неведомо откуда по какой-то странной случайности… Он бесцельно входил в дом, снова выходил, кружил по двору, шел к воротам, но, не находя и там противоядия душевной смуте, снова возвращался в дом…

Из глубины сада слышна была собачья возня, лай, рычание. Вчера собакам бросили требуху зарезанных к поминкам животных, видно, не все сожрали, осталось и на сегодня — вот и не могут поделить между собой поживу. «Надо бы завести хорошего пса, — подумал он, — тогда и соседских от нашего двора отважу, да и у меня будет помощник… — Эта мысль неожиданно расстроила его. — Значит, отныне помощником мне будет только собака… — Правда, он тут же постарался отогнать эту мысль: — Да ну, зачем ты так… Будут каждое лето съезжаться сюда братья, сестры, племянники. Может, и мои ребята тоже приедут — уж Махмуд-то выберется обязательно, он ведь любит меня. А то и Чимназ нагрянет. Махмуда вообще можно попробовать уговорить перебраться сюда на работу…»

Он зачем-то опять вошел в дом, и снова, не вынеся его пустоты, безлюдия, вышел во двор. Постоял у ворот. Фундамент забора так и остался брошенным. «Надо бы поторопиться, — подумал он. — Надо хотя бы фундамент до начала дождей закончить… Фундамент ладно, это я сделаю… но как все же в одиночку построить дом? — Он достал из кармана оставшиеся деньги, пересчитал — шестьдесят семь рублей. Деньги, собранные на поминках, он своими считать не мог. — Ну ладно, даже с ними — все вместе составляет тысячу двести семнадцать рублей. Что я могу сделать на эти деньги? Что?»

У него еще со студенческих времен была привычка рассовывать по три, по пять рублей в задний карман брюк или в нагрудный карман пиджака и забывать об этих «заначках». И когда потом он находил вдруг эти деньги — он всегда радовался находке, потому что не было еще случая, чтобы она была не ко времени… Для очистки совести он и сейчас проверил карманы. И вдруг, сунув пальцы в нагрудный карман, почувствовал, как что-то шуршит там. Он вытащил бумажки — это были те самые два лотерейных билета…

Он так им обрадовался, словно нашел целую пачку денег. И тут же, не раздумывая, собрался в районный центр. Ехал и молил: «Господи, ну сделай так, чтобы я выиграл приличную сумму. Ведь вот, написано же здесь, что можно выиграть пять тысяч рублей… Если бы я выиграл эти пять тысяч… А если повезет — можно выиграть и машину… Не все же другим счастье, я тоже могу выиграть… Возьму деньгами. Или, еще лучше, продам билет. Если он машину выиграл — он стоит ого-го сколько! Мало ли таких, у которых денег невпроворот, а не знают, что с ними делать — только что стены ими не обклеивают, а тратить боятся: деньги-то ворованные. Да эти за такой лотерейный билет сколько угодно выложат… Нет, это все-таки алчность… Не дай бог, милиция еще узнает… Нет, нет, не надо мне нечестных денег, хватит и того, что выпадет по лотерее. Если пять тысяч — уже хорошо, смог бы половину дома поднять… А там устроился бы на работу, начал зарплату получать… Мне бы только нижний этаж поднять, накрыть крышей — и можно жить спокойно. Спешить ведь некуда, лет за пять все и закончу… Господи, сделай так, чтобы я пять тысяч выиграл…»

Он давно уже доехал до райцентра, давно уже дошел до городской сберегательной кассы, но все оттягивал момент, когда надо будет войти туда, проверить лотерейные билеты. Он доходил до дверей и думал в нервном ознобе: «Эх, пустое это все… разве мне когда-нибудь везло? Сколько уж лет, а выигрывал всего три раза, да и то по рублю… Или на этот раз мне должно повезти? Может, я уже выиграл, только еще не знаю об этом… Собственно, почему бы мне и не выиграть? А что, если на этот раз даже рубля не выпадет?..»