В тисках провокации. Операция «Трест» и русская зарубежная печать - [117]
Такого же рода огульные отрицания появились и в остальных органах финляндской прессы.
Если «процесс 26-ти» полностью доказал зависимость и подчиненную роль финляндских разведывательных органов в отношении британского «Секрет Интеллидженс Сервис» в области, так сказать, чистого шпионажа, то «процесс пяти», служа как бы продолжением предыдущего дела «26-ти», в смысле выявления того, какими путями и в каком направлении ведет борьбу с Советским Союзом английское консервативное правительство, развернул новую страницу работы этого последнего в деле использования фактически подчиненных ему аппаратов финляндского генерального штаба и монархических организаций для этой борьбы. Он показал, как могут соединяться в тесный союз империалистические акулы, «социалистические» правители и монархические головорезы, если этот союз направлен против рабочих и крестьян Советского Союза. Он показал цену всем крикам и отбрехиваниям «социалистической» прессы насчет «фантастических романов», насчет «провокации» и «выдумок» ГПУ.
Кто слышал показания подсудимых (не являющихся «сексотами» ОГПУ, как хотели бы их представить эти господа), кто был на процессе (а на нем присутствовали представители также и финляндского правительства), тот знает теперь, кто снаряжал первую партию террористов из Финляндии в СССР[480], кто снабдил всех их оружием, где происходят монархические совещания в Териоках, кто пользуется поддержкой финских властей, кто состоит на службе в генштабе и проч. На все эти вопросы были получены ясные и недвусмысленные ответы (с. 56–57).
Таинственное исчезновение имени Олперпута из отчетов о диверсии на М. Лубянке было сразу отмечено современными читателями[481]. По странной иронии судьбы, однако, позднейшие исследователи истории «Треста», в первую очередь Р. Врага и С. Л. Войцеховский, истолковали такое умолчание как окончательное признание чекистской, «провокаторской» подоплеки участия Опперпута в покушении 3 июля.
Решение о недопущении каких бы то ни было упоминаний имени Опперпута было принято, по-видимому, перед самым выходом брошюры Кичкасова[482]. В середине декабря 1927 года, когда проходили торжества по случаю десятилетия органов ВЧК-ОГПУ, В. В. Ульрих выступил со статьей, посвященной борьбе чекистов с вражеской террористической активностью. В отличие от своей другой статьи, появившейся 4 октября и ранее нами процитированной, автор на сей раз, говоря о «группе Захарченко-Шульц», уклонился от упоминания Опперпута:
Приходится отметить, что благодаря бдительности ГПУ в последние годы удалось предотвратить ряд террористических актов против наших советских и партийных работников, были обнаружены нелегально прибывшие на нашу территорию такие крупные антисоветские деятели, как Борис Савинков, петлюровский атаман Тютюнник, кн. Павел Долгоруков, известный английский разведчик Рейли и др.
Усиление антисоветской кампании в начале 1927 г., разрыв англосоветского договора вызвали, как известно, возобновление террористической деятельности зарубежных контрреволюционных организаций. Убийство т. Войкова, взрыв партийного клуба в Ленинграде — яркие доказательства этого «оживления».
Благодаря энергии О ГПУ удалось своевременно предупредить ряд новых террористических выступлений.
Всем памятно, вероятно, дело пяти монархистов-террористов Болмасова, Сольского и др., прибывших из Финляндии для организации террористических покушений.
Всем памятна ликвидация группы Захарченко-Шульц, которая готовила взрыв дома на М. Лубянке.
Попытки новых террористических выступлений вполне возможны[483].
Такое опущение имени террориста можно было бы счесть чистой случайностью, если бы не обстановка в ГПУ, сложившаяся в результате предательства Опперпута, и не тот факт, что этот провал нанес сильный удар по положению А. X. Артузова в органах контрразведки. Впервые внятно об этом было сообщено в недавно вышедшей книге:
Провальный финал операции «Трест» отразился на карьере Артузова: в ноябре 1927 года он был отстранен от обязанностей начальника КРО ОГПУ, оставшись, правда, на посту второго помощника начальника Секретно-оперативного управления ОГПУ (хотя первый помощник начальника СОУ Т. Д. Дерибас продолжал руководить работой Секретного отдела, удачно совмещая чисто канцелярскую работу с оперативной). Некоторые чины из руководства ОГПУ предлагали Менжинскому услать Артузова на работу в периферию, но тот, учитывая хорошие личные отношения, сжалился над провинившимся «отцом советской контрразведки». <…>
Произошедшее в декабре 1927 года награждение чекистов в очередной раз подчеркнуло крутой излом в карьере бывшего начальника контрразведки и его места в иерархии органов госбезопасности. Десятилетие органов ВЧК-ОГПУ громко отмечалось в стране, 18 декабря 1927 года все центральные газеты опубликовали Постановление Президиума ЦИК СССР о награждении большой группы чекистов. Высшей наградой страны — орденом Красного Знамени были удостоены практически все начальники оперативных отделов ОГПУ: Г. Г. Ягода (Особый отдел), М. А Трилиссер (ИНО), Т. Д. Дерибас (Секретный отдел), 3. Б. Кацнельсон (ГУПО и войск ОГПУ), Г. И. Благонравов (ТО), Я. X. Петерс (Восточный отдел), К. В. Паукер (Оперативный отдел). Другие начальники крупных подразделений были награждены знаками Почетного чекиста. И лишь деятельность Артузова на посту начальника КРО в течение последних пяти лет была скромно отмечена Почетной грамотой и почетным оружие «маузер» от Коллегии ОГПУ
