В тисках духовного гнета - [10]

Например, участники игры должны вообразить… индийскую деревню с условиями, которые там будут к 2000 г. Суть игры состоит в том, чтобы эвристически умозаключить, как будут вести себя в такой воображаемой деревне американец из Корпуса мира, французский учитель, русский инженер и т. д. и как каждый будет реагировать на другого. Игра многоцелевая. Одна из целей — на мировоззренческом уровне примериться к «чужим» духовным ценностям и соотнести их с теми, которые ныне находятся в арсенале американской буржуазной идеологии, влить в нее, так сказать, свежую кровь.

Другая игра. Предполагается, что в одной из стран Южной Америки — по выбору играющих — произошла революция. Характер революции оговаривается. В результате различных перипетий, в том числе разоружения, в государстве сохраняется лишь незначительная по численности международная милиция. При этом следует представить, как поведут себя по отношению к данной стране США, СССР, ФРГ, Япония и ООН. В такой игре основной упор делается на том, чтобы «в порядке профилактики» представить ценности, конфликтующие с ценностями государственно-монополистического капитализма США. Это дает возможность частично заимствовать первые, а частично «обезвредить». Третья игра. Предлагается внутриамериканский и международный «проекты творческого беспорядка». И т. д.⁶

Творческая игра всерьез — это подлинная наука.

Игра не всерьез — это мнимая наука, псевдонаучный «маскульт». У него «серьез» не творчества, а провоцирования у потребителя так называемых «эмоций нижнего этажа», «серьез» стереотипизирования, коммерческого и идеологического расчета… В современной фазе увядания буржуазной идеологии «маскульт» не может удовлетворить личность с развитыми духовными потребностями потому, в частности, что он несет в себе тлетворный дух мертвеющих и омертвевших духовных ценностей идеологически одряхлевшей формации. Нынешняя ситуация в духовном производстве на Западе перспективна для «поп-культуры», для «творческой-игры-частично-всерьез», и прежде всего в силу того, что «поп-культура» не так радикальна, как подлинно высокое искусство, и в этом смысле по существу безопасна для правящих кругов. Вместе с тем она позволяет массовому сознанию получить удовлетворение, порой насладиться разрушением, добиванием тех или иных «полумертвых» представлений, ценностей, установок.

Мелкобуржуазное по своему характеру (в меньшей степени либерально-буржуазное и либерально-демократическое) молодежное движение проходило в рамках по существу той же «поп-культурной» «игры» с мировоззренческими ценностями; оно рядилось в одежды своеобразного «художественного творчества». Уличные театральные действа, хэппенинги, мода на которые широко распространилась, то и дело сливались с социально-политическими акциями молодежи в некий синтез. Принадлежность последнего одновременно и к реальности, и к театральным подмосткам, и к искусству подчеркивалась дополнительно еще и тем, что каждая акция протекала в окружении фоторепортеров, кино- и телеоператоров, деятелей культур-индустрии, которые преподносили «всей Америке» политическую борьбу между рекламой женского белья и детективом.

Вместе с тем объективное развитие «артизированных» форм протеста было обязано отсутствию у основной социально-активной силы движений 60-х годов, у леворадикальной молодежи, внятной, полной, определенной, логичной, самодостаточной, реалистичной и позитивной политической программы и средств ее достижения. «Артизация» как процесс и как результат явилась для социально-активной леворадикальной и демократической молодежи помимо всего прочего и формой, и содержанием поиска позитивных концепций бытия.

Воздействие буржуазной идеологии разрушало данный поиск, так что наблюдателю становилось в конечном счете непонятно, где кончается обусловленный социальной, политической, экономической и психологической маргинальностью участников движений, «поддержанный» манипуляторами театрализованный хэппенинг перед объективами репортеров и перед телекамерами, а где начинаются и продолжаются всерьез — не на жизнь, а на смерть — антивоенное движение, протест против ущемления тех или иных прав, против безработицы, против расизма, против убийц Кинга, против деспотизма администрации, против Уотергейта…

Внешне иным, разумеется, является процесс «артизации» на уровнях, например, правящей монополистической буржуазии и политической элиты. Так, описывая в 80-х годах характер «артизации» на уровне президента США, американский писатель Гор Видал констатирует: «Бывает, в течение дня видишь Рейгана по телевидению: скажем, в 12 часов дня в дурацком ковбойском фильме, в три часа дня он появляется в образе гангстера, в семь вечера он выступает в нынешнем облике президента, а в полночь его показывают в старом фильме «Голубиное воркование», в котором он снялся еще подростком… Какой из этих телегероев настоящий? Сколько Рейганов существует в действительности?»⁷

Однако при всех внешних отличиях данного типа «артизации» от того, который был характерен для леворадикальных движений 60—70-х годов, внутренние основания всех без исключения типов «артизации» по самому своему существу идентичны. Ибо все они производны от одной причины, которая является универсальной: от постарения капитализма как социально-экономической формации, соответственно от идеологической старости, заскорузлости в сфере идеологии, от судорожных, в значительной мере конвульсивных усилий по его стабилизации.