В тени зелёной беседки - [14]

(Статья 17 УК РСФСР)

Старая беседка когда-то по цвету сливалась с окружающей зеленью, но со временем краска облупилась, и она стала грязновато-серой. Однако ребята с окрестных дворов, договариваясь о встрече, до сих пор говорили: «Встретимся в зелёной беседке».

Часы посещения её были строго регламентированы: с утра в ней возились малыши, а днём, после уроков, собирались двенадцати — четырнадцати летние подростки — где ещё найдёшь более удобное место для игр, обмена марками, значками, этикетками от спичечных коробков? С наступлением темноты из беседки доносилось то треньканье гитары, то завывание магнитофона — наступала пора старшеклассников, учащихся ПТУ, а то и просто проживающего поблизости молодого рабочего люда. Каждый год весной в зелёной беседке происходила «смена поколений». Вырастали ребята, уходили в армию, разъезжались на комсомольские стройки, уступая место вчерашней мелюзге. По праву сильного подросшие передвигали часы пользования беседкой — ночь вообще, а белая ленинградская в особенности принадлежит повзрослевшим.

Эта весна не была исключением. Из прежнего состава остались только Семён Корнилов да Валентина Ильина. Но тон в зелёной беседке задавали не они, «старики», а вновь пришедшие семнадцатилетние Валерий Архипов и Борис Марков. Они приносили в беседку свои «идеи», и развлекательная зелёная беседка незаметно меняла свой характер. Прежде в ней в основном трепали языками, пели под гитару на один мотив безголосые песни, при случае обнимали девчонок, могли распить бутылочку. Никогда не было пьяной ругани, не было драк. Правда, чужой лучше не лезь в беседку, не поздоровится — это знали и не лезли.

Но между собой жили дружно, никто не выделялся, никто не командовал, и это всех устраивало. «Идеи» же породили командиров и исполнителей, «идеи» приносили в беседку материальные блага, добытые не всегда законными путями.

Потом появился Дмитрий Потапов. По паспорту ему было восемнадцать, осенью в армию, а пока работал на машиностроительном заводе токарем. Чем он взял, никто сказать не мог, но он как-то незаметно оттеснил и Валерия, и Бориса и стал единоличным вожаком беседки. Этой же весной осуществилась и мечта Юрия Иванникова. Несмотря на то, что ему не было ещё и пятнадцати, его приняли в старшую возрастную группу зелёной беседки. И совсем для него неожиданно.

Первым вечерним посетителем беседки в тот день был Семен Корнилов. Его гитара напомнила младшим, азартно сражавшимся в футбол на пустыре близ беседки, что пора «сматывать удочки». Юра Иванников, защищавший ворота у самой беседки, взял трудный кручёный мяч и только собрался последовать за своей командой, как увидел, что Семён поманил его пальцем.

— Меня? — спросил Юра, сомневаясь, правильно ли понял жест Корнилова. Такого внимания он удостаивался впервые. Семён наклонил голову, и Юра с мячом под мышкой заспешил к нему. Корнилов выделялся на фоне других ребят тем, что не меньше, чем девчонки, любил «тряпки» и умел их носить с особым шиком. Вот и сейчас на нем ярко-красная с зелёными разводами «бобочка» навыпуск, лакированные ботинки на платформе, но главное, чему Юра Иванников мог только завидовать, — шикарные джинсы.

По виду, правда, похожи на венгерские, которые бывают в магазинах. Но Семён всех уверял, что американские, и, чтобы не было сомнений, собственноручно пришил на задний карман выменянную на магнитофонную кассету с записью поп-музыки эмблему с изображением статуи Свободы.

— Куришь? — спросил Семён, едва Юра оказался в беседке. И достал из кармана пачку кубинских сигарет.

— Курю, — ответил Иванников и сам не узнал своего голоса — таким он был робким, подхалимским. Семён вынул сигарету, сунул её в уголок рта. Юра потянулся к пачке, но тот неторопливо спрятал её в карман. Щёлкнув газовой зажигалкой, Семён уменьшил язычок пламени, прикурил, с наслаждением затянулся и только после этого сказал:

— Вредно.

Затем так же неторопливо достал пачку жевательной резинки, вынул из неё одну пластинку, окинул взглядом мальчишку, будто соображая, стоит ли ему давать, и наконец положил пластинку во всё ещё протянутую руку.

— Это полезнее. Укрепляет челюсти.

Обиженный и в то же время польщенный Юра развернул жвачку, отломил половину и засунул в рот.

— Тридцать копеек.

Жвачка чуть не выпала изо рта.

— У меня с собой нет, — запинаясь, еле выговорил Юра.

— Неважно, — отмахнулся Семен. — Отдашь, когда будут. Только не забудь, — предупредил он на всякий случай. Где возьмёт парнишка деньги, не его забота. Об этом пусть думает покупатель.

— Митьке коляска нужна, — ни с того ни с сего заявил он, развалясь на скамейке и попыхивая сигаретой. Поймав ничего не понимающий взгляд парнишки, снизошёл до объяснения: — Его сестра дочку родила. Муж в армии. В её цехе собрали на коляску деньги, а Митька их пропил. Сестре скоро выходить из родильного дома, а коляски нет. Митьке этого не простят.

— А я тут при чем? Он ведь не со мной, а с тобой колясочные деньги пропивал, — неожиданно вздыбился Юрий.

— Правильно, — засмеялся Семён, показывая редкие зубы. Ему понравился и ответ, и тон, которым он был дан. — Правильно, — снова повторил он, — но нельзя же оставлять друзей в беде!