В тени восходящего солнца - [88]

Из Хабаровска также, вместо возвращенного воспитанника, прислан в семинарию после минувших каникул другой, более надежный.

Я говорю это о казенных русских воспитанниках в семинарии, которых из Харбина ныне 9 и из Хабаровска 4.

Но есть, кроме того, несколько воспитанников частных, попавших в семинарию совершенно неожиданно для нее.

1906 год. 27 августа является в миссию рыбопромышленник из селения Рыковского на Сахалине, С.Г. Юркевич, в сопровождении двух сыновей 15 и 12 лет, и убедительно просит принять их в семинарию. Приняли. Младшего сына Юркевич, по прошествии года, взял обратно, по малоспособное™ его к ученью; старший и теперь здесь учится.

1907 год. 24 августа ротмистр И.М. Комаровский из Харбина просил принять его племянника М. Сокольского, сына коллежского секретаря, в семинарию. Принят. Ныне он, как выше сказано, присоединен к казенным харбинским воспитанникам.

1907 год. 1 сентября явился в миссию мальчик Василий Ощеп-ков, сын сосланной на Сахалин, ныне круглый сирота, с письмом от своего опекуна, учителя новомихайловского училища в Александровском посту на Сахалине, потомств.почетного гражданина В.П. Кострова и просьбою о принятии в семинарию. Принят.

1908 год. 31 августа также совсем неожиданно явился с Сахалина мальчик Гавриил Журавлев, с прошением от своего отца, крестьянина Александровского поста, принять его в семинарию. Принят.

Всего частных воспитанников ныне в семинарии 3. И в будущем угрожает ей возрастание сего числа. Г. Костров от 24 августа 1908 года пишет мне: “воспитанник В. Ощепков после каникул снова возвращается в вашу обитель. Год, проведенный в духовной токийской семинарии, конечно, сказался. Мальчик своим корректным поведением и умением держать себя в кругу взрослых произвел очень хорошее впечатление на всех знакомых. Вообще он и Юркевич так расположили к себе сахалинцев, что многие думают у вас воспитывать своих детей. Слова эти не лесть, а дань того, что дает токийская семинария”.

Итак, ныне в семинарии всех русских воспитанников 16, при 54 японских. К счастию, все русские воспитанники ныне ведут себя вполне корректно; оттого между ними и японскими сверстниками не возникает никаких недоразумений и столкновений, и живут все в полном мире и товарищеской дружбе.

Но я должен откровенно признаться, что русские воспитанники составляют для семинарии немалое неудобство. Семинария имеет свою строго специальную цель—воспитывать служителей церкви; программа преподавания в ней соответственна своей цели, корпорация наставников приспособлена к сему. И вдруг для тех же наставников совершенно постороннее дело: учить русских японскому языку и сопряженным с сим предметам — японской географии, истории, писанью китайских иероглифов и т.п.! Когда русские усвоят японский язык настолько, что их можно присоединить к соответствующему их знаниям классу японских учеников, тогда неудобство прекращается, уроки одинаковы для всех. Но ведь когда же они присоединятся, особенно при таком розничном поступлении в школу! Думаю, что указанное неудобство понятно для всех. Но прошу принять во внимание, что корпорация наставников семинарии не тяготится этим неудобством и не ропщет на него, а со всею готовностию делает для русских воспитанников все, что требуется, и это с единственною, ясно сознаваемою целью, насколько силы позволяют, делать дело несомненно полезное для России и для закрепления ея добрых отношений к Японии. Этим сознанием только и вознаграждается для наставников их труд, в материальном отношении можно сказать бескорыстный. Положено, правда, с воспитанников по 2 ены в месяц за специальные уроки для них; но эта малая сумма, разделенная на всех преподающих им учителей, разве может быть названа вознаграждением? В пользу же собственно миссии от всех воспитанников не поступает ровно ничего; скорее от миссии перепадает на них, при трудности с точностью рассчитать, по причине колебания цен, сколько именно составляет ежемесячное содержание каждого, а только это содержание и присылается на них, со включением того, что требуется на одежду, обувь и мелочи.

Теперь о том, как смотрят японцы на обучение русских воспитанников в здешней семинарии. Совершенно противоположно тому, что пишет о сем г-жа Г-ская: смотрят дружески, благоприятно. Никому из нас здесь не приходилось ни слышать, ни читать в газетах что-нибудь недружеское об этом; напротив, всегда и всеми выражается удовольствие, что вот и русские начинают изучать японский язык. Сколько раз и от скольких газет приходили репортеры повидаться с нашими мальчиками, расспросить их, как нравится им жизнь в Японии и т. под., и потом в самых симпатичных чертах описывали их и цель их обучения! Снимались с них фотографии и помещались в печати, и всегда с самыми добрыми речами о них, или по поводу их. Раз только пришлось встретить в газете порицательный отзыв о русских учениках, но это по поводу дурных поступков вне школы тех учеников, которые потом были выключены из семинарии. Воспитанники японских школ, даже из провинций, вступают с ними в товарищескую переписку; кадеты хороших фамилий заводят знакомство с ними. В прошлом году, в одно воскресенье, маршал маркиз Ояма, главнокомандующий японских войск в минувшую войну, прислал в миссию пригласить одного из русских воспитанников в гости к своему сыну кадету; Т. Юркевич, хорошо говорящий по-японски, отпущен был и провел день в доме маркиза, в дружеском общении с его сыном, на что лучше доказательства, что японцы к русским воспитанникам в семинарии относятся так хорошо, что лучшего и желать нельзя?