В тени побед - [91]
Вот такой живой и мечтательный вечер мы проводим в кругу этих необузданных, безумных парней. Им следовало бы поставить памятник: они прогоняли с грязного фронта тоску и печаль. «Кнобельбехеры» стали нашими друзьями, это друзья всех настоящих солдат.
Насколько они отличаются от примитивной «Силы через радость»! Благопристойные девушки, отобранные партией для этого сомнительного обслуживания армии, декламируют двусмысленные строчки, выдержки из разных произведений – но слова их совершенно не действуют. По этим дрессированным девушкам сразу видно, что они вовсе не девицы легкого поведения, не какие-нибудь женщины-вамп и стервы. Одни смущаются, другие даже не понимают, что изображают. Выглядят они совершенно неестественно. Но солдат, критичнее настроенный, нежели зазнавшиеся бонзы, с которыми это, может, и пройдет, не даст себя провести, он прекрасно отличит хорошее от убожества, настоящее от показухи и пропаганды.
И вот девушки поют и танцуют в клубах, скачут повсюду и трясут своими формами, браво следуя девизу: «Чем обнаженнее, тем лучше; пусть глядят».
В один из таких вечеров, после представления, сидя с нами в клубе за столом, одна пухленькая девица жалуется: «Да знаю, знаю я, чего вы от нас хотите, но как же нам начинать?»
Вечер в Порхове проходит незабываемо. Мы сидим вместе с «кнобельбехерами» и женским трио: скрипка, альт и виолончель. Партию скрипки талантливо и с душой исполнила девушка из Прибалтики, светловолосая, стройная красавица. Ее зовут Иоганнсон. Рядом с нею за нашим столом сидят две сестры, популярные певицы, офицерские дочери, известные своей дерзостью и ставшие сенсацией фронта. Все веселятся. Только фрейлейн Иоганнсон сидит очень тихо.
Еще во время общего ужина, перед представлением в госпитале, я заметил, что глазами она все время ищет меня. Когда после спектакля мы идем обратно в клуб, она вдруг подлетает ко мне в темноте и берет меня за руку, словно ища защиты. Вот это да! Мне становится тепло, но я не хочу смущать ее еще больше и стараюсь не реагировать.
Затем начинается праздник во главе с заводилами-«кнобельбехерами». Мы поем и горланим, как будто война где-то совсем далеко. Кто-то предлагает каждому из нас выступить со своим номером. Ришель пародирует знаменитостей, сестры, развратно флиртуя, поют куплет из песни. Олиас, уже довольно пьяный, разыгрывает меланхоличных мудрецов.
Подходит моя очередь. Что же мне исполнить?
Под влиянием алкогольного дурмана в голову приходит мысль спеть старую негритянскую песню, спиричуэл, который я когда-то во время поездки в Соединенные Штаты услышал от одной студентки медицинского факультета, светловолосой, умной и дерзкой девушки по прозвищу Пудреница.
Я начинаю совсем тихо, – будто издалека, пошатываясь, идет пьяный негр, вот он медленно приближается, останавливается, слегка удивленный, бьет себя в грудь и плетется дальше, еле держась на ногах, – до тех пор, пока слова песни вновь не стихают вдали:
Певец приближается, я замедляю темп и всхлипываю с чувством раскаивающегося грешника, который, убежденный в своей низости, ищет утешения в вине:
Тут я останавливаюсь и запеваю во весь голос:
И дальше песня стихает:
Слова звучат все тише и тише, исчезая вдали, растворяясь во мраке ночи. Я падаю на стул и опускаю голову на стол. Конец. Мертвая тишина. Все оказались во власти чар старинной песни, наполненной грустью и безысходностью, тоской по лучшей жизни. Очень долго безмолвие не нарушается, в комнате абсолютно тихо; слушателям передалось мрачное настроение раба дяди Тома, мы тоже ощущаем себя несчастными собаками, оказавшимися в плену, на привязи. Такое чувство, что вот-вот разрыдаемся. И действительно, стройная девушка из Прибалтики начинает безудержно плакать, а две сестры с льняными волосами испуганно смотрят на меня своими огромными глазами. Они всхлипывают. Лицо Ришеля подозрительно подрагивает – он тоже тронут. Я не вполне осознаю происходящее, в голове туман и дурман.
Все вскакивают вне себя от восторга, аплодируют, и поздравляют, и бросаются меня обнимать. С этого часа меня окончательно принимают в группу «кнобельбехеров».
Лишь юная светловолосая скрипачка никак не может прийти в себя и продолжает горько плакать.
В нашей компании есть один лихой парень, который дрался на двадцати дуэлях, и его даже не поцарапало. Вместо солдатской книжки он всегда носит с собой книжку дуэлянте кую. Как этот проворный, невысокий малый попал в труппу профессиональных актеров – остается для меня загадкой. Здесь же находится девушка, которую он горячо и преданно любит, однако с ней уже заигрывает другой. Наш малыш выходит из себя, затевает скандал и вызывает его на дуэль, он непременно хочет с ним сразиться, не важно, где и когда он продырявит его насквозь. Едва удается усмирить задиру, мы изо всех сил стараемся удержать его и вразумить. Пьяные глаза налились кровью, он вперил свой грозный взгляд в соперника, который старается изобразить равнодушие и превосходство. Два петуха и кругленькая курочка. Ничего не скажешь. Сладкая пташка ищет спасения в объятиях у третьего.
Авторы обратились к личности экс-президента Ирака Саддама Хусейна не случайно. Подобно другому видному деятелю арабского мира — египетскому президенту Гамалю Абдель Насеру, он бросил вызов Соединенным Штатам. Но если Насер — это уже история, хотя и близкая, то Хусейн — неотъемлемая фигура современной политической истории, один из стратегов XX века. Перед читателем Саддам предстанет как человек, стремящийся к власти, находящийся на вершине власти и потерявший её. Вы узнаете о неизвестных и малоизвестных моментах его биографии, о методах руководства, характере, личной жизни.
Борис Савинков — российский политический деятель, революционер, террорист, один из руководителей «Боевой организации» партии эсеров. Участник Белого движения, писатель. В результате разработанной ОГПУ уникальной операции «Синдикат-2» был завлечен на территорию СССР и арестован. Настоящее издание содержит материалы уголовного дела по обвинению Б. Савинкова в совершении целого ряда тяжких преступлений против Советской власти. На суде Б. Савинков признал свою вину и поражение в борьбе против существующего строя.
18+. В некоторых эссе цикла — есть обсценная лексика.«Когда я — Андрей Ангелов, — учился в 6 «Б» классе, то к нам в школу пришла Лошадь» (с).
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.
Патрис Лумумба стоял у истоков конголезской независимости. Больше того — он превратился в символ этой неподдельной и неурезанной независимости. Не будем забывать и то обстоятельство, что мир уже привык к выдающимся политикам Запада. Новая же Африка только начала выдвигать незаурядных государственных деятелей. Лумумба в отличие от многих африканских лидеров, получивших воспитание и образование в столицах колониальных держав, жил, учился и сложился как руководитель национально-освободительного движения в родном Конго, вотчине Бельгии, наиболее меркантильной из меркантильных буржуазных стран Запада.
Результаты Франко-прусской войны 1870–1871 года стали триумфальными для Германии и дипломатической победой Отто фон Бисмарка. Но как удалось ему добиться этого? Мориц Буш – автор этих дневников – безотлучно находился при Бисмарке семь месяцев войны в качестве личного секретаря и врача и ежедневно, методично, скрупулезно фиксировал на бумаге все увиденное и услышанное, подробно описывал сражения – и частные разговоры, высказывания самого Бисмарка и его коллег, друзей и врагов. В дневниках, бесценных благодаря множеству биографических подробностей и мелких политических и бытовых реалий, Бисмарк оживает перед читателем не только как государственный деятель и политик, но и как яркая, интересная личность.