В тени монастыря - [15]

– Но я же жил у вас, и вы меня кормили…

– А это я уже вычла. Ладно, долгие проводы – лишние слезы. Счастливого тебе пути, Ярин.

Попрощавшись, парень развернулся и решительно зашагал в лес, навстречу неведомому. Он не оборачивался, но если бы обернулся, то увидел, что Орейлия не смотрела ему вслед. Что сделано, то сделано, и незачем попусту бередить душу.

* * *

Летний Железный лес был совсем не похож на тот, что Ярин видел зимой. Земля оделась в зелень, тут и там украшенную россыпью мелких цветов, и деревья, ранее мрачные и щетинищиеся иголками, тоже будто оттаяли и приняли участие в празднике роста и жизни. Яркое утреннее солнце, чистый и свежий лесной воздух, пение птиц – все это делало бы прогулку донельзя приятной, если бы не одно «но». Это была прогулка в неизвестность. Не то что бы Ярин был испуган или обескуражен – что плохого его могло ожидать в самом обыкновенном городе? – но все-таки у него не получалось во всей полноте насладится красотой раннего северного лета.

Дорога отняла у парня часа полтора, и, наконец, парень вышел из леса и продолжил свой путь вдоль кромки поля, простиравшегося до самого горизонта. Пройдя чуть дальше, он с некоторым удивлением увидел стоявший где-то посередине поля трактор, больше всего напоминающий небольшой деревянный сарайчик на колесах. Неказистый, покосившийся, тронутый ржавчиной и гнилью, он был явно не слишком удобен в использовании. Сейчас из трактора клубами валил пар, и вокруг него суетились несколько человек, которые то и дело ударяли его кулаками по бокам, пинали по колесу и крыли матом, пытаясь, видимо, добиться от него повиновения теми же известными способами, что всегда работали с ослами, быками и другой скотиной. Трактор, однако, отказывался сотрудничать. Может, помочь им? – подумал парень, и уже свернул было на ведущую к незадачливым крестьянам тропинку, как какая-то бабенка, заметив его, истошно заголосила:

– Ты кто такой? Че пришел? У нас ничего нет! Мы тебе ничего не дадим! Ну-ка давай, проходи мимо!

Огорченный таким приемом, Ярин пожал плечами, развернулся и пошел дальше, оставив грубиянов разбираться со своей проблемой самостоятельно. Вскоре на горизонте показались первые дома, и уже через десять минут Ярин был в Сталке. Ноги гудели – все-таки он шел без малого три часа. Улицы в городке лишь немного уступали лесу по степени бездорожья: они были даже не покрыты грязью, нет – они были сделаны из грязи, чавкающей под яриновыми подошвами. Все здесь было каким-то неудобным и необжитым: и маленькие облупившиеся одноэтажные деревянные дома, и покосившиеся заборчики, через прорехи в которых виднелись убогие неряшливые огородики. Казалось, что племя кочевников, спасаясь от внезапно свалившейся на них зимы, наспех выстроило это поселение с твердым намереньем покинуть Сталку при первой возможности. А потом по какой-то причине раздумало, и с тех пор остепенившиеся варвары так и жили в этих временных шалашах, не обживая их, впрочем, окончательно – мало ли, вдруг опять дорога позовет. Сами аборигены Ярину тоже попались: вблизи он хорошо разглядел их опухшие лица с глазами-щелками, которые проливали свет на еще одну причину царившей вокруг разрухи – обитатели Сталки были слишком заняты алкогольными возлияниями, чтобы благоустраивать свой городок.

Ярин быстро нашел старый город, то есть ту его часть, что была выстроена во времена, когда в Сталке еще правила семья Орейлии. Он машинально отметил, что здесь улицы были уже вымощены булыжниками, а дома выстроены из камня, и выглядели вполне себе основательно – хотя многие из них не мешало бы покрасить и подремонтировать. Наконец, он дошел до самого центра – маленькой площади с несколькими высокими, каменными строениями, заметными чуть ли не с самой окраины.

Одно из них Ярин узнал – Орейлия часто рассказывала про этот приземистый трехэтажный дом с кирпичными стенами, небольшими квадратными окнами и покатой черепичной крышей, который когда-то принадлежал ее семье. Теперь здесь располагалась городская ратуша. Ярин полюбовался элегантной простотой здания: строгие, прямые черты, ничего лишнего, минимум украшений. Вокзал, выстроенный в том же классическом стиле, располагался на другой стороне площади.

Ярин вошел в здание, огляделся в поисках кассы, и, обнаружив ее, попросил билет до Назимки, отсчитал нужное количество монет и протянул кассирше. Парень смотрел на то, как она выписывает ему билет, внезапно в его душе шевельнулась надежда, и он произнес, прочистив вмиг сжавшееся горло:

– Э-э-э… Простите пожалуйста, но… В Сталке никто не пропадал?

Кассирша непонимающе уставилась на него.

– Я просто подумал, вдруг вы знаете… Может быть, в городе пропал кто-нибудь? – Ярин чувствовал, как его уши наливаются краской.

Ответ был резким, небрежным, грубым:

– Нет, никто не пропадал. С чего бы? Отправление через два с четвертью часа!

Женщина захлопнула окошко кассы, и Ярин почувствовал себя идиотом. Да уж, приставать ко всем встреченным с вопросом «не теряли ли вы меня?» было довольно странно, а никаких других решений ему в голову не приходило.

Он присел на жесткую деревянную скамейку в углу и задумался. Сталка не пробудила в нем никаких воспоминаний – и, признаться честно, теперь, увидев ее неряшливые улицы и покосившиеся дома, он был даже рад этому. Ярину совершенно не хотелось оставаться в этом убогом поселении, проводить свою жизнь, ковыряясь лопатой в земле и пить, постепенно превращаясь в одно из этих жутких существ, неприкаянно бродящих вокруг. О, как он понимал теперь Орейлию, отказавшуюся возвращаться сюда: можно только догадываться о том, какую боль причинял ей облик своих бывших владений, доведенных до подобного скотского состояния.