В тени малинового куста - [18]

– Одиннадцатым номером пойдем, – засмеялись ему в ответ.

Что-то такое произошло со мной, я забыла про Женьку, про малиновый куст, желтый кабриолет и маму с папой.

Мы с Лешкой были в разных углах комнаты, между нами танцевали и веселись гости, а мне казалось, что звучит лишь гитара, и никого нет, кроме нас двоих. Мы просто не могли оторвать глаз друг от друга.

– Не уходи, придумай что-нибудь, – читала я в Лешкиных глазах.

– Я не хочу уходить, но не могу найти причины, чтобы остаться, – говорили в ответ ему мои глаза.

– Если хочешь остаться, останься просто так, – умоляли его глаза.

– …

Иногда ветер закручивал тюль и разделял наши взгляды, тогда Лешка отводил рукой штору, словно убирал прядь волос с лица.

Как душно! Словно воздух заканчивается. Жаркая и тягучая как кисель июльская ночь вползает в квартиру через все окна.

Я вышла на балкон, выходивший на набережную, и села прямо на плиточный пол, который раскалился за день, и еще не успел остыть. Напротив, за рекой, еще подмигивал огоньками парк Горького. По реке скользил прогулочный пароход, украшенный разноцветными огнями, и оттуда доносились обрывки какой-то песни и заливистый женский смех.

А на бездонном июльском небе пылали мириады звезд, сияние их не могли приглушить даже городские огни. Мне вдруг показалось, что все окружающее отступает куда-то, а я лечу к этим звездам. Или звезды сыплются на меня, окутывая голубоватой вуалью. Чтобы отогнать морок, я тряхнула головой.

Кто-то осторожно дотронулся до моего плеча… Кто-то… Я, знала, кто.

Леша пододвинул мне стоящий в другом углу балкона шезлонг и помог подняться с пола. Пока я усаживалась, он принес два бокала венгерского мурфатляра.

Глоток вина еще больше перепутал мои мысли. Но не успела я сделать еще один глоток, как на балконе появился Киселев.

– Леха, я краду у тебя эту мадмуазель, чтоб в целости и сохранности доставить ее домой.

Квартира была уже почти пуста, голоса доносились из прихожей. Лешка умоляюще глядел на меня, но я решительно взяла свою сумочку.

Дверь за нами с Петькой захлопнулась. Мы потихоньку пошли вниз по лестнице, не вызывая лифта. Уже почти у первого этажа я услышала сзади мелкие и быстрые женские шажки и обернулась. Ко мне полупрозрачным мерцающим облачком спускалась… Мэрим.

– Ты должна вернуться, или простишь себе этого никогда!

– Да, конечно!

– Ты с кем там говоришь? – спросил Петька.

Я обернулась – Мэрим исчезла.

– Ой, я косметичку в ванной оставила, а там ключи. Мои-то на даче, – услышала я свой голос, запихивая косметичку глубже в сумку. Голос был мой. Но я не вымолвила ни слова. Кто-то проговорил эти слова за меня.

– Подожди, я быстро сбегаю, – предложил Киселев.

– Я сама, – и побежала вверх по лестнице.

Когда я только лишь подняла руку к пуговке звонка, дверь сама открылась. Но в прихожей никого не было. Я вошла тихо, а дверь с грохотом захлопнулась за мной.

Леша все так же сидел на балконе. И мой бокал был полон янтарного мурфатляра. Я бросила сумку на шезлонг и взяла свой бокал.

Леша поднялся мне навстречу:

– Я верил, что ты вернешься. Если бы ты не пришла, вся жизнь бы была другая.

Поднимая бокал, он сказал:

– Пьем до дна, а потом я хочу поцеловать тебя! Тебя ведь никто еще не целовал?

– Откуда ты знаешь? – удивилась я и почувствовала, как щеки мои запылали.

– У тебя девчачьи губы, нецелованные…

Он поставил пустой бокал на подоконник и притянул меня к себе. Или это я сама прильнула к нему?

И вдруг, будто какой-то вихрь закрутил нас теплыми потоками, мелькнуло звездное небо, я зажмурилась, а когда открыла глаза, удивлению моему не было предела. Мы сидели с Лешкой в моем малиннике, на стареньком надувном матрасе, под волшебным темно-синим куполом звездного неба.

Лешка обнял меня и, осторожно расстегнув молнию на платье, снял его и очень нежно провел по моей спине ладонью от шеи до застежки купальника, который был под платьем. Застежка купальника щелкнула, и он упал с моих плеч. Я выгнулась, как тетива лука, и кажется, перестала дышать. Мне было приятно чувствовать его руку на своей спине, но я боялась спугнуть Лешку каким-нибудь неловким движением. Он на секунду отстранился, чтобы снять свою рубашку. Я задохнулась и провалилась куда-то… Внутри меня что-то происходило, непонятная горячая волна поднялась из глубины тела и захлестнула разум. Он нежно гладил меня, и я ощущала его прикосновения как слабые разряды тока, мне даже представлялось, что из-под его ладони выскакивают маленькие искорки. Я обняла Лешку крепко и, глядя прямо в глаза, прошептала еле слышно: «Поцелуй меня… Или я сейчас умру… Я не знаю, что со мной…»

Я хотела сказать еще «я так хочу тебя», но язык не смог выговорить эти слова. С одеревеневших вдруг губ только сорвалось: « Я… так…». Но Леша все прочитал по моим глазам. И его взгляд ответил мне тем же. Он наклонился ко мне, и я обняла его еще крепче, будто боялась, что вот-вот и он исчезнет, как странное видение, пригрезившееся мне от сильной жары, так же как и улыбающееся лицо Мэрим, которое глядело на меня сквозь марево нагретого воздуха, постепенно растворяясь.

* * *

… Я очнулась и увидела, что мы с Лешкой сидим обнявшись на диване в его комнате. Голова моя лежит на его плече. Что это было? Сладкий сон или бред после жаркого и душного июльского дня и выпитого вина?