В тени луны. Том 2 - [122]

Фиришта… это был Фиришта! Давным-давно позабытое детство словно возвратилось к ней. Стало быть, все-таки это ненастоящая птица. А она-то думала, что все настоящее… и цветы, и деревья, и птицы, которые жили и двигались на фоне розоватого неба. Они никогда не были и не будут живыми. Они были вырезаны из дерева и вылеплены из глины, а потом раскрашены и отполированы. Как она могла забыть такое? Но это, однако, была Фиришта. И это было невероятно… удивительно… Гулаб-Махал.

Наконец-то она в безопасности. Она дома. Откуда-то издалека послышались глухие раскаты пушек, но она не обратила на них внимания. Она поднялась и медленно обошла комнату, как во сне, проводя ладонью по знакомым цветам, гладя раскрашенных птиц и зверей. Она не знала, что это была та комната, в которой она родилась и в которой умерла Сабрина. Она только знала, что любит и помнит здесь каждый уголок. Она заметила, как тень полумесяцем упала на ее кровать, и вспомнила это тоже, но не испугалась (как это бывало с Сабриной), потому что это воспоминание было овеяно любовью.

Она не знала, каким образом очутилась здесь, и то, что своей безопасностью обязана решимости Талукдара из Пэри. Талукдар был осторожным человеком, и на всякий случай (а вдруг англичане опять придут к власти) не хотел, чтобы о нем говорили, будто бы он отправил своих пленников на верную смерть. Он должен обезопаситься, и тогда он вспомнил, что его люди сообщили ему о женщине, которая не была англичанкой и которая утверждала, что состоит в родственных отношениях с женой Валаята Шаха из Лакноу. Он отошлет их к Валаяту Шаху, пусть тот позаботится о них, и, таким образом, его руки окажутся чистыми. Валаят Шах, может быть, пожалеет и не казнит женщину, если она действительно высокого происхождения, и, хотя, несомненно, он присоединит остальных участников отряда к тем, кто ждет своей смерти перед глазами народа, по крайней мере, эта женщина подтвердит, что он, Талукдар, действовал из лучших побуждений.

Тяжелая занавеска над дверью зашуршала и приподнялась, Винтер, обернувшись, увидела, что вошла Амира. Они припали друг к другу и долго плакали, не говоря ни слова, пока, наконец, Амира не отстранилась и, глядя ей прямо в лицо, проговорила:

— Так, значит, это правда. А я думала — сон. В конце концов ты возвратилась домой… но не в благоприятный час. Тебе известно, что я ночь простояла перед мужем на коленях, умоляя сохранить тебе жизнь и жизнь тем, кто был с тобой? Он всех бы прогнал от своих дверей, но во дворе оказалась Хамида, и она заметила тебя и бросилась ко мне. Сперва я не поверила ей, но затем поняла, что неслучайно ты оказалась здесь. То, несомненно, было предначертанием свыше. Поскольку приди ты двумя днями раньше или даже одним, я не смогла бы спасти тебя. Мой муж очень настроен против твоего народа, и он продолжает его ненавидеть и избавляется от всех, кого Талукдар из Пэри прислал сюда. Но из-за слова, пришедшего из Каунпура, он воздержится от вмешательства.

Таким образом, ее спасительницей стала Софи… Софи со всеми теми женщинами, которые умерли в ужасных мучениях в женском доме. И если бы Софи знала, что ее смерть сыграет решающую роль в спасении жены Алекса Рэнделла, она, оставаясь Софи, все равно согласилась бы принести в жертву свою жизнь.

Поэтому все пленники из Пэри прибыли в Гулаб-Махал, хотя из соображений безопасности они были привезены разными дорогами. И всем было предоставлено жилище, поскольку Валаят Шах, сперва отказавшийся взять ответственность за людей, которых он охотно предпочел бы увидеть мертвыми, внял уговорам и мольбам Амиры и вспомнил Каунпур. Он не собирался, в отличие от Талукдара, выгадывать что-то для себя. Ему не пришло бы в голову, что, давая им приют, он мог бы получить защиту и награду от армии, которая, как было известно, нанесла поражение силам Нана Саиба и овладела Каунпуром. Он воспринял это совершенно просто, как наказание, возложенное на него Богом и заключающееся в том, что он должен рисковать собственной жизнью, жизнью своих сыновей и всех домочадцев, ради сохранности жизней измученной кучки ненавистных иностранцев. Он понимал, что, если в городе проведают, что он принимает у себя этих людей, их жизнь, а также и его, гроша медного не будут стоить. Тем не менее он приютил их.

Эти люди были размещены в дальнем крыле «Дворца роз», примыкавшего к домам, в которых жили женщины. В комнатах было многолюдно и душно, но та, в которой разместились Лу, миссис Хоссак, мисс Кейр и два ребенка, выходила окнами в большой частный сад, отгороженный от главного сада высокой стеной, и в этом частном саду среди зарослей роз и жасмина росло множество апельсиновых и лимонных деревьев. Шесть мужчин делили комнату над ними, а уже от них по узкой крутой лестнице можно было попасть на изолированную прямоугольную крышу, за которой начиналась высокая стена с павильоном, куда положили Алекса, которого было решено, исходя из лучших побуждений, отделить от остальных и не помещать там, где и так было тесно. Валаят Шах не хотел, чтобы все его непрошенные гости заболели.

Защитная циновка из расщепленного тростника висела над открытой стороной небольшого павильона, и внутри было ужасно душно. Но нестерпимая дневная жара сменялась живительной вечерней прохладой, и Алекс лежал там изо дня в день на узкой кровати без матраца, прислушиваясь к гулу орудий, осаждающих резиденцию, и страстно желая, как в первые дни в Хайрен Минар, быть отсюда подальше… а также услышать хоть какие-то новости.