В тени алтарей - [204]

Иногда Люция и без мужа, в сопровождении добрых друзей, отправлялась на бал или в оперу. Каунасские барыньки, скучавшие в одиночестве под надзором скупых либо ревнивых мужей, возмущались ее поведением и распускали дурные слухи. Но Глауджюс, потому ли, что мало интересовался женой или слепо верил в ее добродетель, ничего предосудительного в этих знакомствах и развлечениях не видел.

Люция провела лучшие годы юности в глухом провинциальном углу и теперь, попав в водоворот столичного общества, постепенно вошла во вкус веселой и приятной жизни. В то же время она поняла, что для нее наступили последние годы, когда женщина еще может радоваться и радовать других, не прилагая к тому больших усилий со своей стороны и не требуя жертв от другого. Она решила не терять времени даром. Правда, годы войны погасили и охладили ее порывистый, живой нрав, но природная жизнерадостность ей не изменила, и, хотя неудачный брак и подрезал Люции крылья, бывали минуты, когда глаза ее искрились, а смех звучал так же звонко и заразительно, как пятнадцать лет назад.

Однако у Люции было тонкое чувство такта, она понимала, что то, что идет двадцатилетней девушке, не к лицу тридцатипятилетней женщине, как бы молодо она не выглядела. Поэтому она решила укротить не растраченный в юности темперамент и держаться соответственно своему возрасту и положению. Это удвоило ее очарование. За изысканными манерами светской дамы каждый, кто знал ее ближе, чувствовал горячее сердце и душу, способную на высокие порывы.

Когда Васарис встретился с нею впервые в театре, сердце ее было свободно от какого-либо глубокого увлечения. Люция очень обрадовалась встрече, хотя ничем себя не выдала. Она уже знала о возвращении Васариса, слышала также о литературном вечере, на котором он будто бы читал свою драму о женитьбе короля на монахине. Теперь она часто думала о нем и гадала, как бы сложилась ее жизнь, если бы Васарис в свое время вышел из семинарии и женился на ней. Конечно, его тоже могли убить на войне. Но если бы он уцелел, то кем бы стал? Провизором, юристом, профессором или известным литератором? Люция нетерпеливо ожидала встречи с ним: ей было интересно знать, что он собой представляет теперь, тем более, что до нее дошли слухи о том, что в Париже он будто бы отрекся от сана.

Совершенно неожиданно очутившись с ним рядом в театре, она изумилась и обрадовалась: будто сама судьба после многих лет свела их. Не выдавая своей радости, Люция в то же время старалась ему понравиться. Людас показался ей очень изменившимся, возмужавшим, уверенным в себе. И если прежде Люции импонировали скромность и робость молодого семинариста, то теперь ее привлекала именно эта мужественность и уверенность в себе. Она почувствовала, что еще не все кончено между ними.

Однако Васарис такого чувства не испытывал. Ему было приятно возобновить знакомство с женщиной, которая его впервые очаровала, но к большей близости он не стремился. Люце правильно определила их прежние отношения, говоря, что она любила, а он был только влюблен. Ему самому казалось, что полюбил бы и он, но семинария, посвящение в ксендзы, ее замужество и, наконец, знакомство с баронессой окончательно убили зарождавшееся чувство…

Раздумывая о своей жизни, Васарис тоже порой гадал, что было бы, если бы он вышел из семинарии и женился на Люце. Скорей всего они жили бы хорошо, он был бы покойней, нравственно чище, но ничего бы в жизни не достиг. Семинария не дала ему настоящего образования, поддержки ему ждать было неоткуда, а если бы война его застала в Литве, то и подавно все пошло бы прахом. Поэтому Васарис не очень жалел, что не соединился с Люце Вспоминая события последнего времени, он пришел к вы воду, что хотя судьба ведет его извилистым путем сомнений, скорби и внутренней борьбы, но на этом пути он скорее обретет духовное богатство и в конце концов до стигнет еще неведомой, но великой цели.

Быть может, и встреча с Ауксе Гражулите содействовала тому, что возобновившееся знакомство с Люце пробудило только его любопытство, не затронув сердца. В тот же вечер, вернувшись от госпожи Глауджювене, он вспоминал золотоволосую пианистку. Анализируя впечатление, которое произвели на него обе женщины, Васарис отдал предпочтение Ауксе, хотя Люце была красивей ее, да и вообще брюнетки типа Люце ему нравились больше блондинок.

Но в Ауксе было для Васариса какое-то необычайное очарование, которое порой ощущает мужчина, встретившись с незнакомой женщиной и еще не сказав с ней двух слов. Мистики зовут это сродством душ, физиологи — естественным отбором, фаты — «sex appeal»[186]. Однако скорей всего это тайное предчувствие, подсказывающее, что вот тот или та единственная, которая может заполнить наиболее тягостную пустоту в жизни. Поэтому теперь все мысли и чувства Васариса постоянно сосредоточивались вокруг Ауксе, и, незаметно для него, она помогала ему выбраться из угнетавшей его душевной неразберихи.

Однажды вечером, после упомянутого визита к госпоже Глауджювене, когда Васарис уже осознал, что Ауксе восторжествовала в его душе над Люцией, к нему зашел Варненас. Людас подал кофе, и приятели принялись философствовать о поэзии и о жизни.