Мошка чуть медлит перед тем, как улететь.
— Помял, — говорю я. — Помял животную, террорист.
— Я пока лишь осваиваю новые возможности, босс, — говорит Ричард. — Мне приходится перестраивать динамический стереотип Кевинов для управления новым телом. Требуется коррекция, но я справлюсь, босс.
— Эмоциональный тест.
— Критерий Огилви — восемьдесят пять, — сообщает Ричард. — Слегка огорчён проблемами с тонкой координацией движений. При отклике на имя «Ричард» система запаздывает на две сотых секунды. Чувствую удовольствие от подвижности новой платформы, босс. И от существования.
— Это хорошо, — говорю я. — Нам остро не хватало прототипа с особыми полномочиями: вдруг потребуется спешно спасать мир — и некому.
Ричард смущённо улыбается.
— Откорректировать эту часть этической базы, босс?
— Повремени, — говорю я. — Пока мне как-то беспокойно.
Вот в этот-то момент и звонит Барлоу. Неожиданно до последних пределов — что это ему стукнуло позвонить боссу конкурентов, вдребезги ненавистному Пигмалиону, а?
Но от любопытства я принимаю вызов. Встаю так, чтобы Ричард не попал на голопанель.
Джорджи в костюме и при галстуке. Сияет, как серебряный доллар.
— Ничего себе! Какими судьбами? — спрашиваю я. — Дайте мне перо, я запишу, что можно улыбаться…
— Улыбаться всегда можно, Робби, — говорит Джордж. Восхищение самим собой из него так и прёт. — Я звоню, чтобы ты за меня порадовался, малыш. Сегодня я заключил контракт с военным ведомством. На поставку опытной партии своих мехов, так-то. Сумму не называю, догадайся. Прошляпил со своим гуманизмом, сынок! Я знаю, они хотели предложить тебе…
Я нажимаю отбой.
Ричард смотрит на меня вопросительно. Подходит встревоженная Мама-Джейн:
— Что-то случилось?
— Пока нет, — говорю я. — Но это дело времени. Не надо корректировать этическую базу, Ричард Львиное Сердце — конь бледный уже стоит под седлом.
Что-то пробило меня сегодня на цитаты.
